– Да.
– Тогда вернемся к тому, кто в тени. Как он выглядит?
– Он старый.
– Он старик?
– У него сломана спина.
– Как у летающих людей?
– Да.
– Он страдает?
– Нет, он спокоен. Лица почти не видно, только желтые глаза. Но они не светятся как у других.
– Они просто желтого цвета?
– Да, и черное пятно в середине не круглое как у всех людей а длинное.
– Как у кошек?
– Нет. Как у змей.
– Понятно. У него есть ноги или руки?
– Да, но под мантией ничего не видно. Там видно только черный дым.
– Тогда откуда ты знаешь, что у него есть руки и ноги?
– Я чувствую. Он человек.
– Хорошо, Ник, что он обычно делает? Он идет куда-то?
– Да.
– Куда он идет?
– Сюда.
– Он идет к нам?
(Моргнула лампочка)
– Да.
– Помни про кабинет, Ник.
– Я в кабинете.
– Ты его все еще видишь?
– Да.
(Моргнула лампочка)
(Хныкание)
– Он еще далеко?
– Нет.
– Где он сейчас?
– За вашей спиной.
(Погас свет)
– Чечевица!
(Крик)
– Чечевица.
– Нет! Нееет
– Чечевица, Ник, очнись!
– Нет, пожалуйста, не надо. Нееет
– Чечевица! Чечевица!
(Окончание вырезки)
Спустя несколько месяцев систематических наблюдений, Мистер Фишер собрал вокруг Ника одних из лучших психологов страны. Одни пытались найти необходимое лекарство, другие выстраивали карту снов, изучая ее с точки зрения логики.
Спустя пару лет, опустошив все свои банковские счета, Питер прекратил экспедицию в чертоги разума своего сына. Множество нитей, за которые дергал Кошмар играя с людскими умами, резко оборвались. Испорченное настроение сильно сказалось на спокойствии Ника, и тот получил в подарок сильную дозу бессонницы. Сводя мальчика с ума бессонными ночами, он показывал ему галлюцинации. Если во сне Ник не мог себе навредить, то от видений наяву, под утро он часто находил на себе порезы и ссадины. Когда силы почти оставили Ника, истощенным он попал в больницу. Через месяц реабилитации врачи отпустили его домой.
В таком ритме мальчик жил из года в год. Борясь за свою жизнь во сне и наяву, его психика становилась все менее подвержена влиянию Кошмара. Страхи уже стали привычными, и бояться больше не было сил. Характер черствел, безразличие и серость мира заполнили взгляд Николаса. Приближаясь к подростковому возрасту человек видевший, казалось бы все ужасы своего сознания, обрел несгибаемую волю и железный характер. Родители давно оставили попытки внести свои коррективы в процесс воспитания своего сына, этими и прочими моментами становления его личности занимался кто-то другой.
Очередным утром за завтраком Эллен с полным безразличием вдруг вспомнила.
– Знаешь Ник, – она повернула голову в окно – Ведь мы даже имя тебе придумали не сами.
Ника уже давно ничего не удивляло, но это заставило