Конец Антропоцена. Марк М. Одер

и ее уже направили в группу смертников, но в какой-то момент она, подкараулив Килько у двери его дома, который стоял чуть в стороне от остальных сооружений части, бросилась ему в ноги. Она слезно умоляла помочь ей и не отправлять ее на фронт. Когда она валялась у генерала Килько в ногах, он ощутил такой прилив жара к своему уже совсем немолодому члену, что удивлению его не было предела. Килько затащил ее в одну из своих комнат, просто вывалил член из штанов, а она схватила его, как соломинку, как последнюю надежду на спасение. И стала, перемазанная соплями и слезами, сосать так, как ему никто и никогда в жизни не сосал. Тем более, что с женой, которая на тот момент находилась в его доме, в части, у них не было секса лет пятнадцать, и всех это устраивало. А тут оказалось, что он еще на многое способен без всяких виагр, что он мужчина, который еще вполне себе и ничего.

      Он быстренько отослал жену подальше, в Москву, чему к слову, она была очень этому рада. А сам стал пользоваться своим положением. Чтобы не привыкать и не пресытиться, он вызывал Катю, так звали медсестричку, раз в неделю. И каждый раз в ее глазах была почти щенячья благодарность. Он нашел себе еще несколько совсем молоденьких девочек, одну из которых направил посудомойкой в столовую, другую – помощницей поварихи. Они тоже были молоденькими и благодарили его. Но Катя была особенной. Каждый раз во время минета она плакала и благодарила его, когда он кончал ей в рот. Целовала руки, ноги, могла полежать у него в ногах. И всегда была счастлива прибежать к нему и сделать столько минетов, сколько он приказывал.

      Вот и сейчас он застыл с блаженной улыбкой, уже фантазируя, что сегодня, после тяжелого дня, он позволит себе расслабиться и, может быть, даже помимо минета даст попрыгать на своем члене этой маленькой глупой девчонке.

      Настойчивый взгляд Арины прервал фантазии. Он посмотрел на нее недовольно:

      – Какая мебель? Что за бред? Нет, не мебель. А что вы предлагаете? Чтобы выбрал боец?