Арест Ивана показали по всем каналам. Его тут же начали обливать грязью. Перед воротами круглосуточно дежурили журналисты, желавшие получить мои комментарии.
А потом заявился сын Ивана от первого брака, которого я до этого не видела ни разу. От Ивана я слышала про него только нелицеприятные вещи.
Валерик прибыл «выгонять эту шалаву из дома».
Я смотрела в прямом эфире, как он изгалялся перед воротами.
Я сама позвонила нескольким телеканалам и предложила прислать журналистов. Некоторые уже были на месте. Я сказала, что прошу заснять, как буду съезжать из дома только с личными вещами, вещами ребенка и книгами, которые сыну моего мужа явно не нужны. Еще я вызвала грузчиков с грузовым фургоном и полицию. Потом позвонила одной знакомой, тоже бывшей стюардессе, проживавшей минутах в двадцати езды от меня, и попросила прибыть в качестве свидетельницы. И еще приехала моя сокурсница.
Дом к тому времени был уже убран после обыска. К прибытию честной компании я почти закончила собирать вещи. Грузчики приехали с коробками, как я и заказывала. Валерик орал благим матом. Остальные снимали или смотрели.
Я на самом деле взяла только свои личные вещи, которых оказалось не так много, свой розовый ноутбук, вещи ребенка, кроватку и коляску, детское питание, к счастью, закупленное впрок, и книги, которые грузчики упаковали в коробки. Мне самой требовались эти книги, а Валерик, судя по тому, что я о нем слышала, вполне мог их сжечь. Не на «костре инквизиции», а для какого-нибудь непонятного нормальному человеку «прикола».
– Можешь заселяться, – сказала я Валерику, – оплачивать счета за дом и платить прислуге.
Потом я с ребенком поехала на своей машине вслед за грузчиками к принадлежащей мне квартире, из которой я и переселялась в дом Ивана. Часть журналистов осталась снимать Валерика и удивляться весьма скромной обстановке в доме того, кто «украл миллиарды», а часть последовала за мной.
Пока грузчики таскали вещи наверх, я сказала, что возвращаюсь в свою квартиру, которую купила, продав квартиру в Карелии. За Ивана буду бороться. Я его люблю и родила от него ребенка. Я прошла через нищету и теперь тоже выживу. В ближайшее время устроюсь на работу. Надеюсь, что меня возьмут в авиакомпанию, где я трудилась до беременности. Про предъявленные Ивану обвинения ничего сказать не могу. Я не знаю, о чем идет речь. К его работе я не имела никакого отношения, а обвинения, насколько я вообще поняла, касаются того периода его жизни, когда мы еще не были знакомы.
В тот день вечером по всем телеканалам показывали уже меня и мой переезд, а газеты на следующий день тоже посвятили больше всего