Внезапно послышались милицейские свистки. Крики, беготня.
– Здесь еще два человека!
Не успели Ахмед и Аннушка понять, что происходит, как милиционер с густыми усами сказал:
– Пройдемте.
Ахмед заметил небольшую группу мужчин и женщин, которых выводили из сквера. Он впервые попал в такую историю, однако уже слышал о подобном от приятелей. И сразу понял, в чем дело. Он сказал усатому милиционеру, вцепившемуся в рукав Аннушки:
– Убери от нее руки. Мы студенты университета.
– Я не студентка, я в университете машинистка…
– В участке расскажете, кто вы такие!
Милиционер свистнул еще несколько раз. Подошел его товарищ. Безусый.
– Грубят…
Аннушка, высвободившись из рук усача, сказала:
– Мы не грубим. Что происходит? Что вы хотите от нас, зачем нам в участок? Мы не понимаем.
– Что вы здесь делали?
– Сидели.
– Значит, просто так сидели?
– Да, сидели, – сказал Ахмед.
– Просто так?
Ахмед повторил за безусым милиционером:
– Просто так…
– Что-то ты не похож на того, кто будет сидеть просто так… Грузин?
– Я турок. Политэмигрант. Коммунист.
Безусый милиционер внимательно рассмотрел при свете электрического фонаря документы, протянутые Ахмедом, затем спросил усача:
– Они что-нибудь делали, когда ты их накрыл?
– Нет. Но зачем же они сюда шли? Все равно бы занялись кое-чем…
Аннушка сказала:
– Мы не знали, что здесь – плохое место.
– Теперь знаете.
– Больше не придем.
– Если хотите, посидите еще немного, но я бы на вашем месте немедленно убирался отсюда.
Ахмед и Аннушка вышли из сквера. Оба они, сами того не замечая, улыбались. Молчали. У обоих на душе было странное, немного стыдное и в то же время теплое чувство, особенно у Ахмеда. В темноте подворотни Аннушкиного двора Ахмед внезапно поцеловал девушку. Аннушка не сопротивлялась. Отдалась его губам. С ног до головы озарил меня яркий свет, светивший прямо из моего сердца. Целоваться Аннушка не умела. Я взял ее голову в свои ладони:
– Посмотри мне в глаза, девушка… Ты до меня ни с кем не целовалась?
– Целовалась.
– Врешь.
– Пусти меня…
Я хотел поцеловать ее еще раз. Она не далась.
Под вечер сижу дома, рисую кота. За третий месяц это уже восьмой или девятый. На Москву льют весенние дожди.
Си-я-у говорит:
– Аннушка любит тебя.
– С чего ты взял? – спрашиваю.
– Она сама мне сказала, – отвечает он.
Шум водокачки – шух-шух да шух-шух.
– Потуши лампу, Ахмед.
Прежде чем погасить лампу, Ахмед встал и начертил на двери седьмую черточку.
– Скажи товарищам, что я уехал в Стамбул, Измаил… Если вдруг что-то случится, будет лучше, чтобы они не знали, что я здесь.
– Ладно,