– Ты же знаешь, что они потом говорят, – продолжала она. – «Она слишком доступная». Когда Мерл Робертшоу стала встречаться с Персивалем, мама сразу ей сказала: «Смотри, пусть он эту штуку достает, только чтобы пописать».
– Мама! – возмутилась я.
Это было уже слишком. Полугода не прошло с тех пор, как она вовсю крутила любовь с португальским каторжником в элегантном костюме.
– Ой, кстати, я тебе говорила? – прервала она меня, с легкостью переходя на другую тему. – Мы с Юной едем в Кению.
– Что?! – возопила я.
– Мы едем в Кению! Только представь, доченька! В самую настоящую Африку!
В голове у меня все завертелось и пошел поиск возможных объяснений услышанному. Будто в игровом автомате, где крутятся изображения фруктов, а потом останавливаются, выдавая результат. Мама решила стать миссионером? Мама пересмотрела на видео фильм «Из Африки»[2]? Мама решила вступить в ряды организации по защите животных и заняться разведением львов?
– Да-да, доченька. Мы хотим поехать на сафари и познакомиться с племенем масаи, а потом пожить в отеле на море.
Игровой автомат с лязганьем остановился и выдал отвратительный образ: пожилые немки занимаются на пляже сексом с молодыми африканцами. Я не моргая уставилась на маму.
– Надеюсь, ты не собираешься опять пускаться во все тяжкие? – спросила я. – Папа только-только пришел в себя после истории с Жулиу.
– Право слово, доченька! Не понимаю, из-за чего было устраивать такой ажиотаж! Жулиу был просто моим другом – другом по переписке! Всем нужны приятели, доченька. Даже если у тебя все великолепно в браке, общения с супругом недостаточно! Надо иметь друзей всех возрастов, рас, вероисповеданий и из разных племен. Нужно расширять свое сознание…
– Когда вы летите?
– Ах, не знаю, доченька. Пока это просто идея. Ну, мне пора бежать. Чао!
Мать твою. Четверть десятого. Опоздаю на планерку.
11.00. На работе. Крупно повезло: опоздала на планерку всего на две минуты, к тому же скомкала куртку, так что получилось, будто я в офисе уже давным-давно и задержалась по срочному и сугубо рабочему делу в другом отделе компании. С уверенным видом прошла через огромную комнату, заваленную характерными для низкопробных дневных телепередач предметами: тут надувная овца с дыркой в заднице, там огромное фото Клаудии Шиффер с головой Мадлен Олбрайт, здесь большой плакат с надписью «ЛЕСБИЯНКИ! Прочь! Прочь! Прочь!», – и приблизилась к столу, сидя за которым Ричард Финч в темных очках, с баками и в ужасающем костюме «сафари» стиля семидесятых, плотно облегающем его дородное тело, орал на своих двадцатилетних подчиненных.
– Давай, Бриджит, растяпа ты наша