Парень придвинулся к коню, бесстрашно раздвинул бархатные губы.
– Да ты молодой совсем! – обрадовался он. – И стать у тебя что надо! Где же такого коня хазрит раздобыл? Здесь на сотни верст подобного не сыскать. За тебя на ярмарке можно получить…Что я говорю! Да я тебя и за мешок золота никому не отдам!
Тут он повернул голову в сторону дерева, возле которого спокойно пощипывала травку его невысокая клюся (лошадь). Лошадка, конечно, резвая, умная, но в ближнем бою совершенно бесполезная – не злая, не агрессивная, её сразу затопчут другие кони. Ему всегда приходится в моменты битвы прятать клюсю, вот как сегодня.
– Глянь, Рала, какой конь! – обратился к кобыле Сизарь. – Хорош! Не обижайся, но вас сравнивать все равно что лук с рогаткой. Забираем?
Клюся помалкивала, только тихо позвякивала уздечкой. Если бы её спросили, чего она хочет больше всего, она бы ответила – покоя, тишины. Она помнит то время, когда была совсем молодой, и вместе с другими её гоняли в ночное, днем – на выпас, в полдень – к реке на водопой. Хорошее было времечко. А потом она вошла в возраст, и её приучили к седлу, к седоку, к длинным переходам. Потом были бесконечные версты через леса, болота, пустоши, через бурные реки и глубокие овраги. Этот жеребец, конечно, хорош – силен, вынослив, предан. Именно такой и нужен её хозяину, который редко живет на одном месте больше двух-трех дней. А ей бы в деревню, возить хлебные снопы с поля, хворост из леса, катать по праздникам детишек малых…Хо-хо, мечты.
– Да-а-а, сплоховал твой хозяин, переоценил себя, – оглаживал бока коня Сизарь. – Ему надо было меня слету разить, а он решил повыпендриваться, ха-ха! С седла слез, сулицей поигрывает – просто супермен! Наверное, так и не понял, как я его вокруг пальца обвел. Ну, ты видел, как он подставился, верно?
Конь беспокойно прядал ушами, переступал с ноги на ногу и косился на мертвеца.
– Знаешь, что? Решай сам, оставаться тебе здесь с бывшим хозяином или идти со мной, – проговорил Сизарь. – Я не буду в обиде, понимаю, что так просто хозяина из сердца не выкинешь. Давай я с тебя уздечку сниму. Пойдешь за мной – верну. А нет, так без неё сподручнее питаться. Эй, Рала, нам пора.
Клюся послушно подошла, седок вспрыгнул в седло.
– Но-о-о, пошла! Надо своих нагонять. Волчо-о-о-ок!
И чего кричать, недовольно поднялся с места волк. Я давно готов. Это ты, хозяин, разговоры разговариваешь. Подумаешь, конь. Ну, да, по всем статьям конь что надо. Ну, так бери, чего мямлить: «Обижусь – не обижусь». Сам всегда говоришь: меньше слов, больше дела. Вот и делай.
Волк двинулся вслед за седоком, но пару раз оглянулся на коня. Тот склонился над телом, обдал залитое кровью лицо своим живым дыханием, мотнул головой. Потом обернулся в сторону, куда ускакал странный одноглазый воин. Снова склонился над мертвым хозяином. Жизнь сюда не вернется, как не вернулась жизнь в тело предыдущего хозяина, которого вот этот мертвый скинул с седла ударом сулицы. Конь тогда долго стоял над мертвым телом, пока