Мы расстались с ней так же неожиданно, как и встретились. Вера Николаевна просто меня проводила, сказав «до свидания», пообещала мне доброго пути, и попросила прощения. Я всё понял. Для Веры Николаевны сейчас было необходимо одиночество. Одиночество, размышление и сопоставление своих мыслей и поступков было одно из основных черт её характера.
– Увидимся, – сказал я и, пошёл по дороге.
Я шёл, не оглядываясь, хотя чувствовал, что она смотрит вслед.
– Зачем оглядываться,– думал я,– что я могу: успокоить, вразумить, ответить на вопросы? Она ведь в этом ни в чём не нуждается. Она задаёт себе вопросы, сама ищет на них ответы. Задаёт иногда вопросы другим, но не ради получения ответа для неё столь насущного, а только ради того, чтобы сверить чувства своего сердца, с чувствами другого. Более того, она задаёт свои вопросы для возбуждения другого сердца, чтобы непосредственно от него слышать ответ, а не то, что скажет её собеседник.
Вот они православные характеры, со своим самокопанием в чувствах, с жизнью по сердцу. Прошла тысяча с лишним лет после крещения Руси, а по сути ничто не изменилось. Они всё такие же. Стоит только затронуть душевные струны и эти струны, невзирая на то, кто их затронул, отзовутся. Я шёл и думал о не увиденном чуде с розами,а о женщине – его главном восприятеле ; и мысли уносились далеко-далеко, а мягкие, шелковистые, с золотистым и серебристым оттенками световые нити всё струились и струились с неба, играя в вышине и опускаясь перед глазами на землю.
– Вот оно чудо,– думал я в порыве душевного подъёма,– зачем человеку иное чудо и знамение, когда вот оно, проливающееся на каждого из нас. Смена времён года, засыпающая и просыпающаяся природа, благоухание при цветении и пение жаворонка всё это, по большому счёту, необъяснимо и таинственно, как и сам человек с его душевной глубиной и мириадами импульсов в его сердце. Что ты ищешь, человек, когда ты самая страшная тайна и чудо на этом свете, украшенная разумом и всевозможными чувствованиями? Почему тебе спокойно не живётся на этом свете и ты всё время куда-то устремляешься в беспокойстве и надежде?
В таком расположении духа, я подошёл к кладбищенским воротам, около которых спокойно торговали искусственными цветами бабушки и никто из них, прикрывши глаза рукой, не всматривался в небо по направлению высоких деревьев. Прикладбищенская жизнь шла своим чередом. Я посмотрел ещё раз в сторону высоких деревьев и мне показалось, что на какое-то мгновение я увидел один из букетов белых дымчатых роз, а может быть это была игра света на ресничке, на которую, душа выдавила из своей глубины чувственную росинку.
Юркая Газель вобрала в себя пассажиров, быстро отъехала и, влившись в поток машин, засуетилась меж ними, выискивая более удобный путь. Я смотрел в окно: белые, жёлтые, голубые и иных цветов машины струились по дороге, обгоняя друг друга, и переплетаясь в неумолимом беге. Это неким образом напоминало отдалённо небесные, разноцветные струи. Но это были далеко не они.
Саратов,