Целостная картина того вечернего происшествия стала ясна мне лишь много лет спустя.
С какой-то минуты мы дружно, как по команде взялись за тяжёлое бревно.
– Осторожней, Берг, – предостерёг меня Эдди, мой замечательный вожак и опекун. – Там могут быть занозы.
Эдди. Всегда под боком, в нужное время, с нужной подсказкой. Брат его Лэрри в дальнейшем будет заботиться обо мне так же.
Они прозвали меня «бергом», приняв за еврея. Но с их стороны это было пределом язвительности. Братья любили свою родину. А в те пещерные времена патриот не мог не быть антисемитом. О, как мне дороги те дни золотые, ладно – не будем…
В общем, приподняв ту огромную дубину, что валялась на лугу, мы держали её крепко. А Эдди инструктировал нас полушёпотом. Обращаясь к каждому персонально, он говорил: «помните, главное – без спешки. Я считаю до трёх, и как я скажу “три”, мы бросаем её со всей силы. Но только по моей команде. Запомнили – не дёргаться, пока я не скажу “три”. Начали».
Итак – бревно вздымается вверх и вперёд, его уже видно при свете уличных фонарей. Значит, его видят и никчёмные старики. А нам в свою очередь видны искажённые ужасом лица этих паразитов, наблюдающих за тем как мы – медленно, но решительно, подносим бревно к нелепо широченному окну.
Так, так, старуха за стеклом нас заметила, тычет пальцем и хочет что-то сказать этому старому пердуну, своему муженьку. Нет, она просто орёт. Срабатывает фотовспышка, затем ещё и ещё раз, кадр за кадром обостряя память о дальнейшем. А эти Казаниверы, оцепенев в маразме, не могут ни крикнуть, ни пошевелиться, с застывшим ужасом на лицах, словно бы готовых испортить воздух, дрожат на пороге объемлющего (это по Ясперсу) и падают в бездну от страха и ужаса, в чём суть всей проделанной нами работы.
Мы пришли ниоткуда, как древний хтонический монстр, и бревно – наш отросток, приближается к тем, кто скоро умрёт, поглощаемый бездной, комочек дремотной диаспоры, гал-гал-гал, получите-ка вашу сохранность и целость от блэков и зэков, гал-гал-гал, так вот вам привет от белых отбросов, или вы не знали, про наш потенциал и какой у нас есть монстр. Вместе, разом: ван, ту, Сры!
Разбегаясь под звон якобы небьющегося стекла, мы наконец-то успели оценить вопли старого пердуна с его пердухой. Их было слыхать от Балтимор Авеню до Нижнего Портал Парка. Чёрт его знает, что оно значит, но это была наша первая Кристальнахт.
Она, родимая – первая хрустальная. В дальнейшем будут и новые, но эта – самая первая, останется лучше всех.
И как бы туго я ни соображал, а фотографии с того стариковского погрома я любил разглядывать годами. Больше всего мне нравились снятые до удара бревна по стеклу. Испуг четы Казаниверов. Это было лучшее. Мы хранили эти картинки в алтаре нашего клуба, который был величайшей святыней нашей родины, крови, нашей почвы, свободы, первичным источником вечной молодости.
Это был символ нашего