Однако в обновленном Риме сложно было оставаться оптимистом. Цицерон роптал и мрачно вспоминал греческую историю, богатую примерами того, как мудрые люди терпели regnum и rex (regnum – «царская власть», rex – «царь»).[60] В Риме эти слова были бранными. В сознании римлян монархия стала близка к произволу, тирании и порабощению.[61] Единоличный правитель являлся врагом свободного конституционного государства.
Предки Брута были известны тем, что когда-то давно изгнали последнего царя из Рима. Но благородный потомок тираноборцев не оказывал никакого противостояния Цезарю, даже наоборот: казалось, верил в его болтовню. На то, по крайней мере, жаловался Цицерон, которому следовало бы давно уже понять – Брут верил только в собственную выгоду.[62] В моменты серьезных перемен он демонстрировал удивительную гибкость. Возможно, истоки его непостоянства обнаружатся в детстве.
Мать Брута Сервилия была одной из самых влиятельных женщин в Риме – умной, привлекательной и тщеславной особой. Она происходила из влиятельного патрицианского рода. Ее семья имела хорошие связи; впоследствии Сервилия положила много сил на их укрепление и приобретение новых. Но никого не было для нее в жизни важнее двух мужчин: сына и любовника.
В 77 г. Брут потерял отца; мальчику исполнилось восемь лет. Его отца тоже звали Марк Юний Брут; он был одним из предводителей мятежа, подавленного Помпеем. После длительной осады отец Брута сдался на милость победителя, но затем его вероломно убили. Либо Помпей самолично отдал жестокий приказ, либо он не сделал ничего, чтобы предотвратить убийство. Так или иначе, родственники убитого ненавидели и презирали полководца.
Воспитание ребенка легло на плечи Сервилии. Римлянки выходили замуж очень молодыми, и Сервилия родила Брута (около 85 г.), будучи совсем юной. Овдовев в двадцать с небольшим, она вышла замуж за другого солидного политика, но уже не по любви.
Эта женщина умела привлекать властных мужчин, но свои симпатии приберегла для самого могущественного из них – Цезаря. По словам историка Светония, «больше всех остальных любил он [Цезарь] мать Брута, Сервилию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчужное украшение, стоившее шесть миллионов».