– Если это важно, расскажите.
– Полагаю, что важно. Во-первых, миссис Майон имела, да и сейчас имеет собственные деньги. Для Майона это было существенно. В отличие от меня. Просто сообщаю вам сей факт.
– Благодарю. А какой второй момент?
– Ну, есть еще причина, по которой миссис Майон отказалась немедленно уйти от мужа. Полагаю, вы знаете, что на протяжении пяти или шести лет он был ведущим тенором в Метрополитен-опере, а потом у него пропал голос… правда, врачи считали, что не навсегда. Гиффорд Джеймс, баритон, ударил его кулаком в горло, повредил гортань… это случилось в начале марта… и Майон не смог завершить сезон. Его прооперировали, но голос пока еще не вернулся. Из-за этого он, естественно, пребывал в подавленном настроении, и в подобных обстоятельствах миссис Майон не хотела бросать мужа. Я пытался ее переубедить, но безуспешно. Это и без того был самый сложный день в моей жизни, да вдобавок еще Майон наговорил мне гадостей, – словом, я был окончательно выбит из колеи. Оставил Пегги в парке, а сам отправился в центр, нашел там бар и решил напиться. Прошло много времени, я выпил уже немало, но еще мог соображать. Где-то ближе к семи часам я решил, что должен увидеть Пегги снова и убедить ее все-таки покинуть мужа: уж очень мне не хотелось, чтобы она провела в его доме еще одну ночь. Я вернулся на Ист-Энд-авеню, поднялся на двенадцатый этаж, там минут десять постоял в холле и лишь потом отважился нажать кнопку звонка. Горничная открыла дверь, впустила меня и отправилась за миссис Майон. Но к тому времени у меня уже не осталось решимости: видно, нервы сдали. Я всего-навсего предложил Пегги отправиться к ее мужу и вместе с ним поговорить. Она согласилась, мы поднялись наверх и…
– На лифте?
– Нет, по внутренней лестнице. Мы вошли в студию, и Майон лежал на полу. Подошли поближе. Он был мертв, в затылке у него зияла большая дыра. Я вывел миссис Майон из комнаты, заставил уйти, и на лестнице – слишком узкой, чтобы идти вместе рядом, – она споткнулась и скатилась по ступенькам вниз. Я отнес Пегги в ее комнату, положил на кровать и побежал было в гостиную, к телефону, но тут мне пришло в голову, что сначала надо сделать кое-что еще. Я вышел, спустился на лифте на первый этаж, нашел там швейцара и лифтера и спросил у обоих, кто поднимался в тот вечер в квартиру Майонов, на двенадцатый или тринадцатый этаж. Я попросил их подумать как следует и ничего не упустить. Они назвали имена, которые я записал. Затем я вернулся в квартиру и вызвал полицию. После чего вдруг подумал, что лишь врач может засвидетельствовать, что человек действительно мертв, а потому позвонил доктору Ллойду, квартира которого расположена в том же здании. Он пришел сразу, и я отвел его в студию. Мы пробыли там не более трех-четырех минут, когда приехал первый