Кладбище детских разбитых вещей. Артём Игоревич Юганов

гипотомании

      Стало громкое так блистательно,

      Что шептало, молилось нательно,

      Но при смерти от вымирания.

      Угол

      В комнате с видом на стекло

      Каждое зеркало кажется слишком разбитым для праздника,

      Стены пропитаны спреем от комаров и ещё чем-то очень похожим

      На старый запёкшийся мёд.

      В этой комнате

      Мусоропровод забился – да, он был единственным выходом —

      Многое здесь нарисовано пальцами ног от угла до угла и ночами,

      В которых горели глаза.

      В этой комнате

      Пыльные лампы забыли, что свет – он лишь то, что даровано

      Каждой из них

      Для других,

      Но пыль поравнялась с вместилищем рук, глаз и лёгких,

      Давая забыть, что ты есть.

      В этой комнате

      Многие так никогда и не смогут узнать, что их нет,

      Этих тряпочных стен, как и многих не стало

      В той комнате с видом на стекло.

      Граница пространства – воздух

      Всё в порядке, на месте, в действии,

      Не колышется больше нормы.

      Словно камень, рука в приветствии

      Замерла, чтоб давно знакома.

      Дрессированы складки личности

      На лице, на руках, походке.

      Огранённый кристалл обычности

      Вскользь рукою дрожащей водки.

      Бесконечность шагов пульсации

      По наезженному отрезку.

      Вправо – влево – прокрастинация.

      Жизнь, подвешенная на леску.

      Многоразовым днём окрещенный,

      Упокоенный, заменимый,

      С указателем для затрещины —