Не успели мы. Машины уже проехали. Мы выбежали на их след – примятую колесами траву, и тут силы оставили меня. Я помню только, как внезапно все стихло, как будто звук выключили, а потом в глазах посерело – и все.
Голос сбился, и Вера замолкла. Пережитое еще не отпустило ее. Инстинктивно она прижалась к нему, вцепившись пальцами в его руку. Степан накрыл ее пальцы своей ладонью, поддерживая и успокаивая жену. Вера продолжила:
– Пришла в себя в машине, чужие люди вокруг. Вообще чужие! Одеты в незнакомую одежду. Но главное – дети рядом. Заботливо укрытые кем-то и спят. Приехали в этот дом. Потом доктор. Потом все закрутилось. Люди оказались бывшими офицерами структуры, похожей на НКВД. Точнее, они говорили, что являются продолжателями НКВД. Я в этом плохо разбираюсь, но после приезда полковника Дегтярева из Москвы мне очень быстро сделали паспорт и устроили детей в детсад. Вот! Я теперь гражданка Российской Федерации! Как ты к этому относишься?
И Вера улыбнулась, лукаво взглянув на Степана.
– Я счастлив, что вы живы! Я счастлив, что вижу вас! Я люблю тебя! Как я давно этого не говорил!
И Степан поцеловал Веру. Засмеявшись, она легонько оттолкнула его.
– Дети смотрят!
И добавила:
– Алексей Федорович сказал мне, что я сама должна решить – остаться мне тут или вернуться.
– И что ты решила?
– Я поеду с тобой. За эти месяцы я поняла, как я тебя люблю! И вон… бегают плоды нашей любви. Куда я от тебя? Поэтому если скажешь – я переберусь на ту сторону перехода. Поближе к тебе.
– Это было бы здорово! – Степан с сожалением вздохнул. – Только на плацдарме сейчас людей как сельдей в бочке. Местные живут друг на друге. Все помещения – овины, сараи, бани – все занято. Поэтому пусть пока все останется как есть. Мы сможем видеться на той стороне. Сюда меня вряд ли отпустят. Я, когда отошел немного от эйфории встречи