Каждое утро, независимо от погоды и обстоятельств, профессор Осмоловский начинал с длительной пробежки и еще более продолжительной зарядки, включавшей комплекс дыхательной гимнастики и ряд сложных физических упражнений.
Скрипучий голос Юрия Владимировича и его неизменно язвительная манера общения могли обмануть разве что первокурсников, которым он читал лекции по археологии, пулеметной скороговоркой обрушивая на их забубенные головы лавину информации, не содержащейся ни в одном из существующих учебников. В течение всего учебного года он был свиреп и беспощаден; первокурсники боялись его как черт ладана, и не было года, когда они не интересовались бы у студентов старших курсов, каким образом им посчастливилось сдать зачет по археологии этому бесстрастному бородатому монстру. Старшекурсники в ответ лишь загадочно улыбались: они-то знали, что во время зачета профессор Осмоловский преображается, предъявляя по-настоящему высокие требования лишь к тем, кто, по его мнению, действительно увлечен археологией. Его боялись, уважали, а узнав поближе, начинали любить; впрочем, любовь к нему испытывали только некоторые студенты да немногочисленные друзья. Коллегам и в особенности начальству доктор Осмоловский поблажек не давал; о нем ходили легенды, и каждая из них неизменно начиналась словами: «Борода опять устроил Ледовое побоище.»
Наряду с битвами научными Юрий Владимирович Осмоловский не чурался и сражений иного рода. Был, например, широко известен случай, подтвержденный как минимум десятком свидетелей, когда профессор Осмоловский заметил в сквере возле университета студентку, прогулявшую в тот день коллоквиум. Девица, не видя его, разговаривала с каким-то молодым человеком, и беседа шла на повышенных тонах. Не обращая на это обстоятельство ни малейшего внимания, Осмоловский приблизился к ссорящейся парочке и без обиняков поинтересовался своим скрипучим, как несмазанная дверь, голосом: «Захарова, почему я не видел вас на коллоквиуме? Как вы смели прогулять?»
Опешившая от неожиданности девица не нашлась что ответить, зато ее кавалер за словом в карман не полез. «Очки надо было протереть, – заявил он, окинув щуплого Юрия Владимировича откровенно пренебрежительным взглядом. – Ты, папаша, отвали. Не видишь, люди разговаривают!»
Осмоловский, по словам свидетелей, его словно бы и не заметил. «Имейте в виду, Захарова, – сердито проскрипел он, – я вашего поведения не понимаю. Вы что, сударыня, считаете себя