Марат
Засиделись с приятелями в баре, обсуждая первоклассных кисок. И уж никак не надеялся увидеть дома кислое лицо матери.
– Чего расстроенная такая?
– Кристина задерживается.
– А!!! Рыжий кошак вырвался на свободу?! Наверное, в помойке консервы жрёт, – ответил с тем ещё сарказмом.
– Марат, хоть раз можешь быть серьёзным? Запомни, уже наконец, она нам не посторонний человек.
– Всё избавь от розовых соплей. Никуда ваше домашнее животное не денется. Погуляет и на запах еды придёт, – вытащил смартфон из заднего кармана.
– Тебе не понять.
– Нет, ну чего паникуешь? Девке шестнадцать лет. Встретилась с подружками, задержались. Я в её годы… Только и зажимал кисок по подъездам! – взбесился до ужаса.
– Ладно. Там лазанья в холодильнике. Поешь сам. Отца на конференцию вызвали, – устремилась она вверх по лестнице.
Взглянул на часы, поздновато. Пусть не надеется, ни при каких условиях не буду искать.
Кристина
Приковали наручниками к батарее, их излюбленный метод издеваться. Будто вернулась в прежние времена.
– Я в последний раз предупреждаю, шавка настырная. Звони, или ударим, как следует.
– Нет, ни рубля не получите. Они святые люди!
– Глеб, а ну дай ей промеж глаз, гадина какая. Сама у миллионеров живёт, и с нами не хочет делиться. Звони, и попроси два миллиона, – держала та злыдня за волосы, и здесь её пьяный муженек нанёс удар в грудную клетку. Так всегда бывало, когда приносила мало заработанных денег с вокзала.
– Хоть убейте, не заставите. Мамочка! – сплюнула кровяной сгусток, находясь снова в аду из которого когда-то сбежала. Хотя судьба сама предоставила билет в дом Алмазовых.
– Смотри, играет на публику. Думала сюсюкать с тобой будем? Моя подруга шалава, всё унижалась Кристиночку не бросайте. Конечно, не бросим. Пока до цента не ограбим. Ну что ещё по морде? – только собралась ударить, дверь вышибли ногой. Смутно вглядываюсь в силуэт, ужасаясь. Это был Марат.
– Чего надобно?
– Так за картошечкой приехал. Понравилась жуть! – ни на шаг не останавливался, вселяя надежду на спасение.
– Стой, где стоишь!
– Зассал, алкашня? Вам кто разрешал на девчонку руку поднимать? Я спрашиваю, кто права дал? – буквально двумя ударами вырубил довольно мускулистого Глеба, а хамка жена от испуга сбежала.
Трясусь, словно заяц, когда он освободил запястья.
– Что нагулялась, мымра? Глянь губы разбиты! Если ещё раз хоть на шаг от дома нашего отойдешь, ошейник выдам, – вытирает кровь, рассматривая с заботой.
– Марат… Боже, они хотели меня убить!
– Не трясись, больше никто не обидит, – нежно обработал рану.
– Уже