В качестве дополнения первоначальный редактор добавил такие выдержки и фрагменты, которые, по-видимому, произошли из более древних источников, хотя теперь их можно найти только в произведениях греческих и латинских писателей.
– «Классический читатель», – сказал он далее: – «вы найдете лишь слабое развлечение в изучении полуварварского диалекта, изобилующего ошибками и непоследовательностью», поэтому с двоякой целью – уменьшить цену и получить место для более ценного материала – я принял оценку Кори оригинала и опустил греческий текст. Благодаря этому упущению ценность работы не уменьшится, цена будет значительно ниже, и, не увеличивая объема книги, я смогу дать ценные разъяснения фрагментов из самых последних источников информации. Те, кто желает обратиться к оригиналам, все еще могут сделать это в книге Бунзена «Место Египта во Всеобщей истории» (т. I., в конце), или, в Мюллеровском «Fragmenta Graeca», поэтому мне казалось, что нет никакой причины повышать цену книги, публикуя эти образцы полуварварского диалекта, или отнимать у читателя время ошибками и несоответствиями – я обычно давал перевод Кори, редко отступая от него, за исключением тех случаев, когда он был явно неправильным, двусмысленным или плохо составленным. Иногда, чтобы сделать книгу более читабельной, я складывал в одно предложение две фразы, но ни в коем случае не отступал от смысла автора.
Там, где смысл был неясен или неполон или название возникло в необычной форме, я добавил в текст, но в скобках, слово, необходимое для завершения значения, или более обычное имя человека или места. Цель, ради которой эти фрагменты здесь собраны вместе, состоит в том, чтобы дать возможность исследователю древности собрать как бы в один фокус все рассеянные лучи света и проецировать их, таким образом сконцентрированные, в темную пещеру первобытной истории. Почему же тогда мы должны делать свет еще более ущербным, удерживая больше его дыма, чем это неизбежно? Другими словами, зачем сохранять необъяснимое. Если бы мы переводили немецкого автора, допустимо ли было бы, например, чтобы мы, следуя за нашим автором, давали Майланду название Милана, называли Венецию ее немецким именем Venedig или говорили о Женеве как Genf? Поэтому всякий раз, когда я встречал имя, имеющее устоявшуюся