В общем, работали много и с удовольствием. На результат. Не считаясь со временем. Не обращая внимание на досужие умыслы и непростые обстоятельства вокруг. У нас было ДЕЛО, которое мы любили. В которое верили. Которое делали честно. Всё остальное было неважно. А ещё мы всегда смеялись, что работая в чиновничьей системе, мы, к счастью, так и не стали настоящими чиновниками… Всё в совокупности дало нам возможность реализовать много интересных проектов как на российском, так и на международном уровнях и запустить маленький Углич в большое туристическое плаванье.
В первые же месяцы нами был подготовлен концепт развития туризма в городе и предложены три десятка интересных проектов. Там были музеи, фестивали, Туристский информационный центр, малые архитектурные формы, скверы, целая туристическая улица (Спасская) и другие. Даже терренкур вдоль Волги. Подсчитали, какое финансирование нам нужно – около тридцати миллионов рублей! Я прикинула, что если нам дадут эти деньги (а нам их наверняка дадут!), мы всё это сможем реализовать за пару лет. Мы уже размечтались, как в результате получится круто, и в город хлынут потоки туристов! Однако, совсем быстро мне дали понять, что мы – не с той планеты и живем какими-то иллюзиями. Какие миллионы? Какая туристическая улица? Слово «терренкур» вообще стало ругательным, и мне его долго припоминали коллеги из других подразделений, когда хотели опустить на землю. Всё это стало для меня неприятным открытием.
Я ещё не понимала тогда, как работает муниципальная машина. Во-первых, получить финансирование на крупные проекты, новые и не всем понятные, практически невозможно. В своем бизнесе было всё проще – уверился в проекте, посчитал, решил, запланировал, нашёл деньги, воплотил. Здесь же всё было намного сложнее, дольше и изощрённее. Заявки, совещания, утверждения, убеждения, скепсис, опять совещания, обещания… И так по кругу. Со всеми нужно согласовать. Даже с теми, кто совсем далёк от темы. Объяснить. Всё может растянуться на годы. Может и рухнуть в одночасье. Эта неопределенность и нелогичность работы меня поначалу шокировали. У меня опустились руки. Я подумала: «Как же здесь можно что-то сделать? Это нереально!» Ещё я подумала: «Нужно продержаться хотя бы полгода, сразу уйти стыдно».
В конце концов поняла, что нельзя раскисать. Нужно делать столько, сколько будет возможно.