– Жанна де Сен-Реми Валуа, – покорно ответила девочка. – Мой отец пытался вернуть титул, но его старания не увенчались успехом, и он звался просто Сен-Реми.
Лакей в напудренном парике и голубом шёлковом камзоле открыл перед ними дверь, и Жанна оказалась в такой огромной прихожей, какой не видела за всю свою короткую жизнь. Блестящие мраморные лестницы вели наверх. Высокие готические окна скрывались под малиновыми бархатными занавесками. Стены украшала причудливая лепка с позолотой. С потолка свешивались хрустальные люстры. Их висюльки блестели, как алмазы, привлекая пламя свечей.
– Жак, отведите эту бедняжку на кухню и накормите её, – распорядилась дама, снимая с головы платок. – Потом попросите Адриану, чтобы она подобрала ей что-нибудь из одежды. – Она бросила взгляд на чумазые щёчки девочки. – Да, и нагрейте ей воды. Она не мылась, наверное, несколько лет.
– Неправда, сударыня, – осмелилась возразить Жанна. – В тёплые дни я всегда купалась в Сене. Отец учил меня следить за собой, ведь мы королевских кровей.
– Что ж, очень приятно слышать, что ты такая чистюля, – улыбнулась женщина. – И я не забыла о твоей родословной. Кстати, я тоже происхожу из знатного рода. Ты в доме маркизы де Буленвилье.
– О, сударыня! – Жанна сделала реверанс, и маркиза, смеясь, подтолкнула её:
– Ну, иди же. Жак устал тебя ждать.
Лакей в голубом камзоле увёл девочку на кухню, которая произвела на нищенку не менее сильное впечатление, чем прихожая. Столько утвари и приспособлений для готовки она ещё не видела. Её мать довольствовалась одной закопчённой кастрюлей, в которой варила неизменный луковый суп, и одной сковородой. Жак с удивлением наблюдал за странным приобретением хозяйки, рассматривавшей каждую поварёшку, каждый прибор.
– Вижу, тебе не хочется есть, – насмешливо проговорил он, и Жанна оторвалась от созерцания роскоши, никогда доселе не виданной.
– Простите. Каждая вещь в этом доме для меня в диковинку. Если бы вы знали, как жили мои родители…
Жак потёр широкий, испещрённый красными прожилками нос.
– Садись сюда. Это стол для прислуги.
Он вышел из кухни и через несколько минут вернулся с женщиной средних лет в белом чепчике и фартуке.
– Это Адриана, горничная. Адриана, госпожа приказала накормить эту девочку, вымыть её и приодеть.
Большие голубые глаза горничной расширились от удивления, на гладком лбу собрались морщины, однако она ничего не сказала, лишь поставила перед Жанной большую глубокую тарелку и плеснула горячего супа. От него исходил такой запах, что девочку замутило. Она давно не ела ничего, кроме хлеба и лука. Схватив ложку, не деревянную и искусанную, как в её доме, а оловянную, с инкрустированной ручкой, Жанна с жадностью принялась за кушанье. Адриана присела рядом и погладила её по голове.
– Откуда ты появилась, прелестное создание?
– С улицы, – пояснила нищенка и, подавившись, закашлялась.
Горничная постучала её по