– Ну, что нашел? – спросила я. – Федя, глупый ты мой, как мог ты поверить анонимному письму?
Федор Михайлович живо повернулся ко мне:
– А ты откуда знаешь об анонимном письме?
– Как откуда? Да я тебе сама его послала!
– Как сама послала, что ты говоришь! Это невероятно!
– А я тебе сейчас докажу!
Я подбежала к другому столу, на котором лежала книжка «Отечественных записок», порылась в ней и достала несколько почтовых листов, на которых вчера упражнялась в изменении почерка.
Федор Михайлович даже руками развел от изумления.
– И ты сама сочинила это письмо?
– Да и не сочиняла вовсе! Просто списала из романа Софии Ивановны. Ведь ты вчера его читал: я думала, что ты сразу догадаешься.
– Ну где же тут вспомнить! Анонимные письма все в таком роде пишутся. Не понимаю только, зачем ты мне его послала?
– Просто хотела пошутить, – объясняла я.
– Разве возможны такие шутки? Ведь я измучился в эти полчаса!
– Кто ж тебя знал, что ты у меня такой Отелло и, ничего не рассудив, полезешь на стену.
– В этих случаях не рассуждают! Вот и видно, что ты не испытала истинной любви и истинной ревности.
– Ну, истинную любовь я и теперь испытываю, а вот что я не знаю «истинной ревности», так уж в этом ты сам виноват: зачем ты мне не изменяешь? – смеялась я, желая рассеять его настроение, – пожалуйста, измени мне. Да и то я добрее тебя: я бы тебя не тронула, но уж зато ей, злодейке, выцарапала бы глаза!!
– Вот ты все смеешься, Анечка, – заговорил виноватым голосом Федор Михайлович, – а подумай, какое могло бы произойти несчастье! Ведь я в гневе мог задушить тебя! Вот уж именно можно сказать: Бог спас, пожалел наших деток! И подумай, хоть бы я и не нашел портрета, но во мне всегда оставалась бы капля сомнения в твоей верности, и я бы всю жизнь этим мучился. Умоляю тебя, не шути такими вещами, в ярости я за себя не отвечаю!
Во время разговора я почувствовала какую-то неловкость в движении шеи. Я провела по ней платком, и на нем оказалась полоска крови: очевидно,