– Не надо было с неё цепи снимать, неспроста ей в рот железяку вставили! – отчитал меня Кироний. – Странный ты, Илвус, то, не задумываясь, разумных режешь, словно, поросят на забой, то проявляешь излишнюю жалость. Ты бы поостерёгся!
– Сам, смотри, не простудись! – огрызнулся я. Не хотелось сейчас ему объяснять, что внутри меня постоянно идёт битва добра со злом. Вот только эта граница чёрного и белого очень условна и размыта, каждый сам определяет – где он перешёл черту, и всегда ищет оправдание своим дурным, а иногда ужасным поступкам. А мои руки уже никогда не отмыть от пролитой крови.
Когда уже совсем до темноты и обустройства ночлега оставалось мало времени, мы свернули в лес, подальше от наезженной дороги, и когда выбрали место, я попросил Кирония развести костёр, а сам решил пугануть нашу преследовательницу. Я не понимал, почему она за нами увязалась: то ли ей что-то от нас надо было, то ли ей просто идти было некуда, то ли ещё что-то, но она не подозревала, что с нами рядом у неё больше шансов лишиться головы, чем попробовать выжить в одиночку.
Я спрятался за самым толстым деревом и стал ждать, а когда услышал шаги и всхрапы лошади, приготовился к манёвру. Чуть пропустив её вперёд, я прыгнул и буквально вырвал девицу из седла, но перед самым её приземлением придержал, чтобы та случайно не сломала шею, а то глупо бы получилось, сначала освободить, а потом ненароком прибить эту настырную особу. Резким движением, усадив её, я посмотрел ей в глаза и показал свою сущность, как недавно проделал это с Пушком, чтобы хорошенько испугать. Она оторопела, её глаза округлились, а потом она начала что-то быстро говорить на своём наречии, лупить меня по руке и, вскочив, явно в чём-то начала меня обвинять, при этом, наступая, попыталась огреть меня подобранной палкой. Я добивался явно не этого и опешил от такой реакции, а потом до меня дошло, что это просто женская природная защита на испуг. Это можно назвать паникой, истерикой, эмоциональным взрывом, но, по сути, это была защита. Видимо, она слишком много пережила негативного за последнее время, и моя выходка была последней точкой её терпения. Я чувствовал запах её страха и отчаяния, но, тем не менее, это она сейчас на меня наступала и лупила палкой, а я пятился и, глупо таращась, соображал, что предпринять. В итоге она села и, как ребёнок, разрыдалась. Женские слёзы – это мощнейшее оружие, причём массового поражения, с помощью которого можно манипулировать мужиками и всегда получать желаемое. Вот и я сейчас сдался, сел рядом, приобнял эту практически незнакомую мне барышню, и молча начал гладить её по волосам. Потом приподнял, и вместе мы пошли к месту нашего ночлега.
– Илвус, ты совсем ошалел? – увидев нас, поинтересовался Кироний: – Ты зачем её сюда притащил? Мы и так в полном дерьме, а теперь ещё и спать вполглаза! Мы же, вообще, о ней ничего не знаем! Может она оборотень и ночью нам бошки пооткусывает!
– Кирон, не бухти! – отмахнулся я.
– Ага, Виолу