Сергей Николаевич Щукин:
Антон Павлович спрашивал, давно ли я в Ялте, почему поступил учителем церковной школы; узнав во мне северянина, он еще более оживился и сообщил, что получает газету «Северный край», которая в то время выходила в Ярославле.
А. П-ч встал и принес мне последние номера газеты.
– Возьмите себе, – сказал он, – вам это, наверно, будет интересно. – И потом, когда я уходил, он говорил: – Заходите ко мне вечером, непременно заходите. – Провожая, увидал мое пальто. Шел, кажется, ноябрь, на дворе стоял холод, а пальто было летнее. Чехов удивился. – Слушайте, – сказал он, – так лечиться нельзя, вам надо теплое пальто.
Меня это сконфузило; я как-то случайно не приобрел еще зимней одежды.
– Но с этого и леченье надо начать, – сказал он внушительно, – непременно купите пальто. <…>
Через два или три дня мне принесли с почты несколько новых номеров «Северного края»; адрес был написан знакомым – по квитанции – почерком Антона Павловича. Прошло два дня, и опять принесли газету. И это установилось постоянно; каждые два-три дня я получал ее по городской почте с адресом, надписанным рукою Чехова. <…>
Через некоторое время захожу в магазин Синани, спрашиваю какую-то книгу. Книги не оказалось. Тогда господин, сидевший в магазине, на которого я не обратил внимания, вдруг проговорил:
– Но если у вас нет книги, почему вы ее не выпишете?
Это был Чехов.
– Ну, что, – сказал он, – получаете газету?
– Да, только мне совестно…
Но он прервал мои слова:
– Есть в ней что-нибудь интересное для вас?
– Есть.
– Вот и хорошо, читайте.
<…> С этого времени, где бы Чехов ни был – в Москве, в Мелихове, в дороге, каждые два – четыре дня он постоянно присылал мне «Северный край». Впоследствии, когда он переселился в Ялту, мне же пришлось оттуда уехать, он присылал газету по моему новому адресу из Ялты. Года три или четыре, пока судьба опять не привела в этот город и меня, А. П-ч каждые два-три дня не уставал и не забывал присылать мне газету.
После его смерти пришлось прочитать, что покойный писатель вообще любил заклеивать и надписывать бандероли. Может быть; но думаю, что по крайней мере в моем случае было больше любви к человеку, чем к бандеролям.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:
Он с особенной любовью и вниманием относился к почте и почтальонам. Вспоминается случай на Каме, когда мы плыли по трем рекам в Уфимскую губернию, на кумыс, в 1901 году, и случайно застряли в Пьяном Бору. Это была очень глухая пристань на Каме. Селение было в нескольких верстах от берега. Антон Павлович, несмотря на дальнее