Я на левой руке набрал «ок».
Проводимость воды для цифрового канала намного выше. Можно эсэмэсками общаться на значительном удалении от трансивера. Не так быстро, зато надёжно.
Голова немного кружится, и мне приходится держать свои руки перед глазами, чтобы, хоть таким хитрым образом, обеспечить внутреннюю навигацию. В голове была какая-то закавыка, и со своим положением невозможно определиться, когда все среды и внутри и снаружи стали одинаковой плотности. Именно это сделало возможным наше рекордное погружение.
Кстати, пузырёк с подсветкой в стеклянном шарике на правом рукаве, тоже мало чему помогает. Он маленький, и расположен настолько неудобно, что сам на глаза не попадается. Надо стараться, чтобы разглядеть. Эта подсвеченная игрушка, придумана неизвестно кем и неизвестно для чего…
Резкий рывок. При остановке трос резко натянулся и вокруг него взвилась муть. Это первая остановка – глубина 50. Мой барометр при этом реально показывает 47. Весь спуск должен происходить с остановками на каждых полста метров.
Эти девушки в комбинезонах с красным крестиком на рукаве объясняли, зачем нам необходимо такое. Но я этого уже не помнил…
При обычном погружении, например, фридайвера, главное – это спуститься достаточно быстро, но согласуясь с допусками, пробыть на дне сколько необходимо и подниматься с предписанными остановками, чтобы избежать ДКБ. Зачем делать такое при спуске, всё-таки я не понял.
На 50 метрах достаточно светло, и я вижу всё вокруг и подсветка на рукавах скафа почти не видна. Ощущаю себя в центре огромного синего шара темнеющего в сторону увеличения глубины и зеленеющего кверху. Здесь, в открытом океане вода слишком прозрачна. Она выглядит кристально чистой и кажется мои белые перчатки светятся сами.
Для меня дорога вниз ещё только началась. И там внизу уже двое суток ждёт нашего с братом появления, подводный дрон. Его, после получаса блужданий в первый день, решено было оставить в режиме ожидания, чтобы не пришлось поднимать для перезарядки. Всё равно нам почти всё придётся делать самим, без этой глупой «умной» железки.
Лёшкин голос пропал окончательно сразу после остановки. Я, помучавшись, набрал пальцем на клавиатуре:
«вишу не слышу отлично».
Пусть знают, что связь звуковая пропала, а я в порядке. Начинать баловаться со знаками препинания не стал. Как поймут меня, пусть так и поймут.
Но связь цифровая всё ещё действовала и меня поняли. Пришло ответное сообщение: «Пока висишь, сообщай, что видишь».
Не дождутся! Я так глубоко иду впервые, буду сам смотреть что здесь и как. Пусть мой напарник им все эти прелести расписывает. Он вечер и полночи готовился к этому.
За стометровой отметкой ещё немного стемнело. Сгущавшийся сумрак всё более насыщался синими тонами. Ещё немножко и всё вокруг посинеет окончательно. Белые перчатки теперь потускнели, а подсветка дисплея и пузырькового шарика стали ярче.
Стайных