Ночной театр. Викрам Паралкар

с прорехой в боку открыл рот, но, если что и сказал, хирург не слышал ни слова. Женщина замолчала: она, должно быть, поняла, какое впечатление производят ее раны, а потому снова укутала горло шалью.

      Хирург лихорадочно озирался. Можно ли использовать ручку как оружие, достаточно ли острое перо, не сломается ли? Ручка валялась на полу; перо отломилось. На плитках брызги чернил. Что еще? В ящике стола вроде были ножницы, но это надо рыться, искать.

      Он вцепился в край стола, навалился на него:

      – В чем дело? Что происходит?

      Пришельцы стояли, как восковые фигуры. Женщина с мальчиком обернулись к мужчине; тот открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Аптекарь перестала вырываться, обмякла, привалилась к нему спиной, зажмурилась и тяжело дышала. Мужчина закрыл глаза и вздохнул, словно собираясь с силами перед рывком.

      – Я учитель, доктор-сагиб. А это моя жена и сын. Мы никогда и мухи не обидели. И всего лишь хотим жить спокойно.

      Три

      – Мы были на ярмарке неподалеку от нашей деревни, – сказал мужчина, назвавший себя учителем. – Ушли оттуда уже на закате. На улице было темно. Лампы в фонарях перегорели. Тогда я не придал этому значения, даже не посмотрел по сторонам. Как же горько я теперь об этом жалею!