Потом опять была весна, Москва, и дел у него опять было больше, чем времени, и он попросил меня взять для него утром в институте какие-то бумаги, с тем чтобы забрать их у меня дома, днём, когда он освободится. Бумаги я взяла, надела самую прозрачную кофту из всех, что нашлись в шкафу, под неё не надела вовсе ничего и принялась его ждать. В два часа его ещё не было, и я решила почему-то, что он уже не приедет. В рыданиях позвонила я Татьяне, не будучи в состоянии даже объяснить, что именно случилось. Та решила, что муж мой опять что-то учудил, и примчалась меня утешать. Объяснить ей я так ничего и не успела, поскольку Пели приехал минут через пять после неё.
Мы пили чай втроём, ели какие-то пирожные, о чём-то разговаривали, потом он попрощался и ушёл. Когда он вышел, я заметила, что бумаги, за которыми он, собственно, и приезжал, остались лежать у меня на столе. Открыв окно, я окликнула его и протянула бумаги вниз, благо квартира находилась на первом этаже. Руки моей он не заметил и исчез в подъезде. Я открыла свою дверь. Он вошёл и обнял меня.
Не знаю, сколько времени мы целовались. Татьяна сказала потом, что выглянула в коридор минут через десять, удивившись наступившей внезапно тишине. Увидев нас, она скромно удалилась в спальню и просидела там уж по крайней мере полчаса, пока я не появилась. Она потом ещё долго ругала меня и заявляла, что нельзя быть такими дураками и целоваться в прихожей, не давая ей никакой возможности покинуть помещение. «На кухне надо было целоваться! На кухне!!» – кричала она как сумасшедшая. А я смеялась и плакала, плакала и смеялась…
Недели через две он опять приехал. Муж мой и сын были на даче. Ни до завтрака, ни до чаепития в тот день дело не дошло. Когда мы проголодались, была уже ночь. И был второй день, и еда в доме кончилась, так что ели мы какие-то консервы. Одеваться мы к тому времени уже перестали за полной бессмысленностью этого занятия, только иногда, поплескавшись вместе в ванне – жара в то лето стояла в Москве немыслимая – заворачивались на время в полотенца. Потом и консервы тоже кончились, но мысль одеться и сходить в магазин никому из нас в голову не пришла. В доме остался один шоколад.
В те времена в России шоколада в продаже давно не было, и в силу этого печального обстоятельства он являлся замечательным подарком и хорошей взяткой для секретарш и средних административных чинов. Привозили мы его из-за границы