– 4417, доложите тип захода. Толмачево-круг.
– Толмачево-круг, заход директорный. 4417.
– 4417, заход на двадцать пятую разрешаю, снижайтесь к четвертому четыреста, связь с посадкой… Толмачево-круг.
– Заход разрешили, к четвертому четыреста метров, связь с посадкой… 4417.
– И почему она это сделала… Ведь столько лет, не доходит. Ну не доходит и все…
– А оттуда – куда? Сразу в офис, или сначала…
– Я так устала, так устала с ним. И ведь ничего не говорит, молчит, только следит за мной глазами, и как же это тяжело, и когда же это кончится. А с другой стороны – если кончится – как я жить-то буду…
– Бабуля, мы уже совсем низко летим, уже все-все видно…
– Так-так… – доктор взял его запястье и нащупал пульс.
– А вы частите, дорогой мой… Да, частите. Точно не употребляли? Н-да… С таким пульсом… Даже не знаю. Кофе черный пили? Раньше тахикардию замечали? Ну, учащенное сердцебиение – замечали? Нет? И ни болей в груди, ни одышки – ничего такого?
…– Давайте так тогда… С таким пульсом я вас допустить не могу. Единственно, что могу предложить – попытаться еще раз, мало ли что может быть. Человеческий организм, он, знаете ли, штука непростая, даже очень. Пропустим сначала остальной экипаж, а потом снова вы – последним, простите – крайним. Знаю, не любят летчики это слово. В общем, еще минут двадцать-тридцать у вас есть.
Постарайтесь успокоиться, настройтесь, и попробуем еще раз. Идет? Я практически уверен – все будет нормально…
– 4417, посадку на двадцать пятую разрешаю. Ветер двести семьдесят, четыре метра.
– Толмачево-посадка, посадку разрешили, вошел в глиссаду, шасси выпущены, к посадке готов. 4417.
– Женечка, сиди смирно. Прилетели, прилетели…
– Ой, Тань, я так по нему соскучилась, ты не представляешь…
– Конечно купит… Он же тебе обещал, он же наш папа…
– 4417, удаление пять, на курсе, на глиссаде. Продолжайте снижение…
– Автопилот отключен. Взял управление…
Вот и осталось всего 20 секунд, потому, что тромб уже почти вошел в левое легкое…
– Оценка!
Еще