– Да. Было бы странно. Вообще всё вокруг очень странно, – тихо произнесла Ира, глядя, как её ребёнок, причмокивая, пьёт компот, сидя на руках у её матери. Остро ощущая, как ревность вытесняет чувство вины. – Чем сегодня занимались? Во что играли? – Желая сломать привычный сценарий, Ира села рядом с ними на диван.
– Песенки пели, в ладоши хлопали, собирали пирамидку… – ответила её мать, поглаживая ребёнка по покрытой пушком голове.
– Можно? – Ира протянула к нему руки.
– Почему нет? – Мать аккуратно пересадила ребёнка ей на руки.
– Какой тёпленький, мягонький! – воскликнула Ира, чувствуя, как бьётся его сердце. Она внимательно посмотрела в его щекастое личико – странное ощущение… Будущего, медленно отслаивающегося от реальности и разветвляющегося на две стороны. Первый вариант – встать и уйти, чтобы продолжить гоняться за воздушными замками, теряя себя по крупицам, а ведь почти ничего уже и не осталось… Или – остаться здесь. Отказаться от всего – нового успешного мужчины, хорошей работы, наконец-то снять с себя и выбросить в мусорку это пошлющее платье… Страх неприятным холодком начал медленно подниматься от живота к лёгким. – Нет. – Ира покачала головой. – Я уверена, что в этот раз всё серьёзно. Я хочу, чтобы мы жили с ним, как за каменной стеной, чтобы у Мишеньки был отец.
Ребёнок уронил бутылочку и разразился душераздирающим воплем.
– Дай сюда. – Мать Иры забрала к себе ребёнка. Он сразу заулыбался, радостно подпрыгивая у бабушки на коленках.
– Мне пора! – сказала Ира, еле сдерживая слёзы.
– Помаши маме ручкой! – обратилась бабушка к малышу. Ира оглянулась. На неё смотрели полные непонимания глазки-пуговки, будто говорящие: «Кто эта тётя?». Сердце сжалось. Стиснув зубы, Ира натянула сапоги и сдёрнула пальто с вешалки так, что чуть не оборвала крючок.
Спустившись по деревянной лестнице, она вышла из дома, села в автомобиль, громко хлопнув дверью.
– Ну что? – взволнованно спросил мужчина, который ждал её на водительском сиденье.
– Ничего! – выпалила Ира, хлюпая носом.
– Только вот не надо этого…
– Чего? – Ира повернулась к нему: лицо – искажено, на длинных ресницах – чёрные капельки туши, смешанной со слезами. Щёки, шея – красными пятнами…
– Ну вот этого… – Его крупные синеватые губы пренебрежительно покривились.
– Это мой ребёнок! Мой! – воскликнула Ира срывающимся голосом.
– Твой конечно, – произнёс он примирительным тоном, не желая ввязываться в какие-либо выяснения, и тяжело вздохнул. – Поехали, уже минут сорок потеряли.
Автомобиль нёсся по свободному от машин шоссе, покрытому опустившейся на город дымкой приближающейся ночи. Ира отрешённо наблюдала за мелькающими вдоль дороги огоньками окон чужих домов – чудесная картина. Ещё это острое ощущение весны, переполнившее город… Мешало наслаждаться жизнью только одно