К вечеру, я укатил в родной Тирасполь. Весь последующий день, провёл на природе. Борис – мой заводной дядюшка, захватил меня прямо в Тираспольской квартире и, вместе со своей дочерью Мариной, Борей и маленьким Димкой, отвёз на шашлыки в район, где находились их пчелиные улья.
Мы ничего не подозревали, да и подумать не могли, что прохладный северный ветер, задувший из Чернобыльских просторов прямо в нашу сторону, способен донести такое количество радиоактивных частиц.
Следующим утром, я слегка опаздывал на работу. Вернулись мы в Кишинев только заполночь. Утром, отвёз Вику в садик, в район Ботаники и на всех парах помчался в сторону института.
На сегодня, был намечен обширный эксперимент. И Надя с Ниной – мои прекрасные помощницы, вполне, могли огорчиться и надавать по шее. В шутку, конечно. До полудня, надо было, кровь из носу, засеять семенами сахарной свеклы, как минимум, триста чашек Петри. По сто семян в каждую. Из тридцати тысяч штук, предстояло обработать биорегуляторами не менее двух третей. Вообщем, надо было бежать.
И я ускорился. Нёсся к Институту, через небольшое опытное поле с посевами кукурузы. Бежал как угорелый. Услышав знакомое потрескивание, чертыхнулся и свернул с тропинки.
– Вот обормоты!, – Сколько раз твердил Лысикову – нашему гипер-активному профессору, что устанавливать гамма-излучатель в открытом поле, мягко говоря, нехорошо
– Эмануил! Будь человеком. Чего выступаешь? Ведь установили таблички со знаком радиоактивность. Кроме того, если увидим кого, сразу отгонять бросимся
– А если дети?, – я взял со старика слово, что-то больше, ни-ни.
Вот и сейчас! Задержусь ещё на пять минут, но выскажу все, что о них думаю! – Я ворвался в лабораторию биофизики, находившуюся на первом этаже. Но там никого не было. По старой привычке, включил пару датчиков фоновой радиоактивности.
У Алика Земшмана, в лаборатории биофизики, я привык регулярно проверять фон радиации. Дисциплина там была железной. Особенно, после того, как Филипп – главный методист и мой помощник в экспериментах с изотопами, оскандалился. Погорел по-крупному. После поливки яблонь большим количеством питательного раствора с радиоактивными метками, он умудрился забыть рабочий халат. Жутко загрязнённый радиоактивностью, халат был заброшен внутрь старенького дивана. «Разбор полетов», под руководством разгневанного Земшмана, был знатным.
Но то, что я увидел на приборах, в лаборатории Маслоброда, казалось фантастическим.
Вместо обычных 50—60 импульсов в минуту, значения