– Ее похоронили в белом платье, как невесту, а на шею надели рубиновое украшение, чтобы закрыть след от удавки, – закончила повествование Акулина.
– Как глупо! – воскликнул Василий. – Зачем надевать на труп фамильные побрякушки?
– Когда-то давно эти побрякушки принадлежали их блудливой родственнице. Она вовремя опомнилась и посвятила свою жизнь служению Богу в одном из монастырей где-то рядом. Отец вроде как надеялся что душа бывшей блудницы, которая стала святошей, вступится перед Богом за грешницу!
– Надеюсь, все так и случилось! И бедная грешница теперь в раю! – иронизировал Василий. – Плевать на нее! Да здравствуют камни, которые изменят нашу жизнь!
Акулина знала, что ее любовник не был суеверен и всегда посмеивался над поверьями и сказаниями. Он объявил, что не появится в поместье в образе брата Ивана и разработал новый план: вскрыть рубиновые залежи и исчезнуть из поместья.
– Но в доме полно серебра! – воскликнула Акулина, почему-то опасаясь тревожить покойницу.
– Не пойму тебя! То ты не хочешь обворовывать дома, потому что жалеешь их хозяев, а теперь сопротивляешься! – раздражался Василий. – Напои их всех сонными травами и следи за этим пронырой-старикашкой. Сегодня ночью навестим «рубиновую невесту».
Акулина предано кивнула и поплелась к усадьбе. Ее охватило какое-то странное волнение, впервые за много лет она чувствовала, что после посещения гробницы ее жизнь изменится, но… не в лучшую сторону.
Вечер перед ограблением выдался необычайно теплым и приятным. Акулина обмахивала Анну Павловну веточной березы, отгоняя ненавистных ей комаров, и тихо мурлыкала старый романс:
– Очаровательные глазки… очаровали вы меня… В вас много жизни, много ласки…
– Анна! – воскликнула хозяйка усадьбы, кутаясь в плед. – Как можно петь такую пошлость?
– Моя мать пела мне перед сном эту песню, – извиняющимся тоном произнесла Акулина. Мысли ее были неподалеку – возле лесной опушки, в старой усыпальнице, где ей предстояло «свидание» с прогнившим трупом.
– Мать пела тебе песню со столь сомнительным содержанием? Мне жаль тебя, девочка! Очарование глазок – сомнительная радость, и вряд ли приведет к достойному финалу.
– Уж не к замужеству точно! – хихикнул Никифор Иванович, скрипнув своим креслом. Акулина услышала неприятный подтекст в этой фразе и очень сильно разозлилась. Ей стоило усилий, чтобы не одарить развеселившегося мужчину ответной колкостью. Сделав несколько глубоких вдохов, мошенница произнесла почти доброжелательно:
– Я заварила чудесный чай. С душицей и еще пару трав добавила. Днем была в лесу и кое-что подсобрала.
– Из твоих рук – хоть яд! – отшутилась Анна Павловна.
Пожилая дама поправила белый накрахмаленный чепец, в который по сложившейся традиции обряжалась каждый вечер и покорно кивнула.
– Спать будете крепко! – пообещала Акулина.
Со