– Кобыла, – на автомате поправила Женя, но ее никто не услышал.
Матильда поднялась на сцену, смущенно кашлянула и расправила сложенные вдвое распечатки, что держала в руках. Женя послала ей жизнеутверждающую улыбку и ободряющий кивок.
– Здравствуйте, – чересчур громко произнесла Матильда. – Я прочту вам отрывок из моего романа. Он называется «Третья жена».
Женя услышала вокруг тихие смешки.
– Роман, ишь ты!
– Писательница…
– «Третья жена»?! – прошептал кто-то справа. – Это моветон – писать о Третьей Жене.
– Правда, о Третьей Жене уже все всё написали…
Аудитория настроена критично, куда критичнее, чем к другим авторам. Вон как зашевелились! Это плохо. Значит «пороть» бедную Матильду за ее романтическое фэнтези будут больно.
Но в одном они правы: «Третья жена» – самая затасканная городская легенда Белых Гор, самый затертый сюжет. Его уже использовали все, кто смог: блогеры, фотографы, писатели, поэты, художники и перформансисты, даже целые театральные труппы. Белые Горы за шесть прошедших лет были завалены спектаклями, инсталляциями и прочими произведениями искусства, посвященными только одной девочке-пай, которую угораздило влюбиться в хулигана.
История была стара как мир и обыкновенна, как хлопчатобумажные носки, но в Белых Горах по части легенд было скудновато. Здесь до сих пор считалось паранормальным исчезновение грузовиков, которые во время войны вывозили из города иконы и другие художественные ценности. Однажды в сорок третьем колонна выехала из города, по пути куда-то свернула, задержавшись на пару часов, а в место назначения прибыла уже порожняком. Ходили слухи, что через пятьдесят лет где-то за рубежом всплыли эти иконы, но белогорцы были упрямы и настаивали – это исчезновение было загадочным!
– Она антагониста в этой книге назвала Влад Земский, по сюжету он безумно влюблен в главную героиню, – прошептала Жене ее соседка справа.
Женя не ответила. Она улыбалась нервничающей Матильде.
Матильда тем временем глубоко вздохнула и принялась читать, сначала тихо, затем чуть громче, добавляя в голос оттенки.
Макс притянул Еву к себе и принялся целовать, на этот раз размеренно, даже с ленцой. Незаметно они оказались на заднем сиденье, где с плеч было сорвано платье, а поцелуи — медленные, тягучие и сладкие — покрыли ее ключицы. Ее губы распухли, а щеки покрылись ярко-розовым румянцем.
– Погибнем?
– Погибнем…
– Какая бездарная графомания, – бросил кто-то сзади.
– Порнография…
– Она даже имена не поменяла, – вздохнула Женина соседка справа.
Соседка как-то странно ерзала на сиденье, и у нее самой лицо горело лихорадочным румянцем – текст ее взбудоражил.
Жене отрывок показался куском