Отрядный пионерский вожатый Лёша Бочин смущенно промолчал, не найдя сходу верного слова, а ребята загомонили: нет-нет, посидите с нами. И вот теперь непрошенный гость, не торопясь, раздумчиво, взвешивая слова, заговорил:
– Бога, дескать, нету. Нам, конешно, в трудовой нашей жизни, богом интересоваться некогда было. Есть, нет – это даже не касаемо нас, а всё-таки как будто несуразно, когда на бога малыши кричат. Бог-от не вчерась выдуман, он – привычка древних лет. Праздники отменили, ну, так что? Люди водку и в будни пьют. А бывало, накануне праздника, в баню сходишь, попаришься.
– Так ведь это и в будни можно, в баню-то? – спросил горнист Миша Боровнюк.
– Кто говорит – нельзя? Можно, да уж смак не тот. В праздник-то сходишь в церкву, постоишь…
– Ходите и теперь ведь – возразил отчаянно рыжий пионер Костя Закурдаев.
– Смак, говорю, не тот, робята! Теперь и поп служит робко, и певчих нет, и свечек мало перед образами. Всё прибеднилось. А бывало, поп петухом ходил, красовался, девки, бабы нарядные – благообразно было! Теперь девок да парней в церкву палкой не загонишь. Они вон в час обедни мячом играют, а то – в городки. И бабы, помоложе которые, развинтились. Баба к мужу боком становится, я, говорит, не лошадь…
Сиповатый голос его зазвучал горячее, он подбросил в костёр несколько свежих щепок и провёл пальцем по острию топора. Он устраивал сходни с берега в реку; незатейливая работа: надобно загнать в дно реки два кола и два кола на берегу, затем нужно связать их двумя досками, а к этим доскам пришить гвоздями ещё четыре. Для одного человека тут всей работы – на два часа, но он не спешит и возится с нею второй день, хотя хорошо видно, что действовать топором он умеет очень ловко.
В разговор вступила доселе молчавшая Рая Гринштейн. В свои четырнадцать лет она активно готовилась стать комсомолкой и проработала решения последнего съезда комсомола назубок:
– Тут я с Вами не соглашусь. О разрушении института семьи речи нет уже давно, это были заблуждения троцкистов. Напротив, семья станет крепче, когда женщина отринет домашне-кухонное рабство и выйдет на работу в поле или на фабрику. Ведь на помощь женщине придут консультации по родильной помощи, ясли, детские сады, общественные столовые. Раз женщины составляют половину населения, значит производство зерна, мяса, вообще все товарное производство вырастет вдвое! Да тут у нас получится не двойная даже, а тройная польза: и облегчение женщине, и рост ее личного благосостояния и рост благосостояния всех трудящихся масс! Не удивительно, что этот переход от кухни к социалистическому общественно-полезному труду начинает молодежь, под водительством ленинского комсомола!
Не спеша, старик снова начал затёсывать кол, пропуская слова сквозь густые подстриженные усы:
– Спорить я не согласен с вами насчёт молодёжи, она, конешно, действует… добровольно, скажем. Ну однако нам её понять нельзя. Она, похоже, хочет все дела сразу изделать. У неё, может, такой расчёт, чтобы к пятидесяти годам все барами жили. Может, в таком