Подарок ко дню рождения. Софья Владимировна Кудрявцева

она была, беззащитная какая-то, ну а я бойкая, боевая. Мне всегда ее защищать хотелось, и пару раз я ей по-настоящему помогла, там, где она молчала и боялась перечить, подключалась я, а голос у меня уже тогда был зычный, бывало, как начну отчитывать кого-то, руководство старалось на глаза не попадаться, не то, что мелкие сошки. А однажды, меня в растрате обвинили, не знаю, как уж так получилось, но выписала я для пошива флагов на первомайские праздники 200 метров красной ткани, оплатила, а привезли 20. Как уж там с бумагами произошло, кто ошибся, не знаю, может специально, кто подставить захотел, место то у меня хлебное было, многим я мешалась. Вот тут-то ни моя громогласность, ни напор не помогли, светила мне колония строго режима, а уж на сколько одному Богу известно. Прибежала я к Вере вся в слезах, реву, слова сказать не могу. Отправила она меня восвояси тогда, а вечером пришла, принесла деньги. Где она их взяла ума не приложу, по тем временам это были огромные деньжищи! Докупила я на них недостающие метры, обошлось все.

      – А Вы потом никогда не интересовались, откуда у неё столько денег было?– спросила Аленка.

      – Спросила один раз, но она сказала, чтобы я больше эту тему никогда не поднимала и не вздумала никому ничего рассказать и впервые в жизни так на меня зыркнула глазищами своими, что я на всю оставшуюся жизнь зареклась ещё раз об этом спрашивать. Хотела я со временем долг ей отдать, но она не взяла ни копейки. Вот какая она была – тут старушка не выдержала и заревела.

      – Извините, а какая у неё девичья фамилия была? – спросила Маринка. Валентина Кузьминична, как по команде прекратила плакать, выудила из кармана своего пестрого халата носовой платок и громко отсморкалась.

      – А я не знаю ее девичью фамилию.

      – Как так? – хоромы удивились девчонки.

      – Так она к нам, когда пришла, уже замужем была и фамилия у неё была по мужу Ковалева.

      – Странно, а мне она не говорила про первого мужа никогда – в очередной раз удивилась Аленка.

      – Да, она за него замуж выскочила еще до прихода к нам. Уж не знаю зачем, любить то она его никогда не любила. А потом этот Курочкин нарисовался. Тогда-то беда и разразилась.

      Девчонки оживились и затаили дыхание, боясь пропустить что-то важное.

      – Помню, когда она его первый раз увидела, даже преобразилась вся. Никогда за ней раньше такого не замечала. В его присутствии глаза ее ещё больше блестели, на щеках румянец появлялась. Да что говорить, хорош он был. Высокий, волосы чёрные как смоль, подбородок волевой. По нему девки с ума сходили, да и он ещё тот ходок был, ни одной юбки не пропускал. Поняла я тогда, что хорошим это не кончится. Она замужем, а в то время к разводам и связям на стороне не то, что сейчас относились. Выгнали бы из партии, и крест на карьере, считай, ставить можно было. Да как я не отговаривала ее, как не убеждала, и гулящий он, и бедный как церковная мышь, ничего не помогало. Забеременела она, пришла ко мне, говорит, уйду от мужа, не могу с ним жить и обманывать его не могу, ребёнок то от Андрея. До сих пор себе простить не могу,