– Минуточку, гражданка, – со скоростью, которой могла бы позавидовать сама молния, метнулся к женщине Михаил и схватил ее за руку. – Что это тут у вас?
Володя увидел в руках женщины маникюрные ножницы и удивился: «Зачем это они ей?»
– Я хотела всего лишь прядку, одну лишь прядку, – заволновалась женщина. – Просто на память.
– Знаем мы эту память, – внезапно хохотнула вдова.
– Я хочу положить локон в медальон, – продолжала лепетать тем временем пойманная с поличным, – и носить всю оставшуюся жизнь.
– Для ДНК она его локон хочет, а не в медальон, – продолжала истерично хохотать вдова.
Женщина в светлом пальто внезапно обмякла и повисла на руках Михаила.
– Помоги! – крикнул тот Володе и кивнул на стеклянный шкаф. – Там нашатырь.
Володя достал пузырек с нашатырным спиртом и поспешил к Михаилу, который в это время пристраивал на кушетке потерявшую сознание владелицу маникюрных ножниц. «Ну и ну, – не переставал дивиться гример, – куда там нашим». Пока они с Михаилом хлопотали вокруг женщины, в комнате незаметно материализовался старик лет семидесяти, в серой поношенной куртке и с палкой в руке. Прихрамывая, он довольно быстро для своих лет заковылял в сторону стола.
– Ни с места, дедуля! – взревел Михаил, первым заметивший незнакомца. – Вы кто покойному будете?
– Я? – испуганно замер дед. – Я ему сыном прихожусь.
– Сыном? – удивился Михаил. – Позвольте, но вы же его лет на двадцать старше, – возмущенно произнес он.
– Я хотел сказать, что я его духовный сын, – тут же вывернулся старикашка и, низко наклонившись над покойником, стал что-то нашептывать тому чуть ли не в ухо.
– Побудь с ней, – сказал Михаил, кивая Володе на все еще находившуюся в беспамятстве женщину. – За этой публикой глаз да глаз нужен, – и он направился к деду. – Зачем это вы, милейший, к покойному в пиджак лезете?
– Я травки принес, – забормотал старик. – Травки. Для аромата. Вроде благовоний.
– Давай выкладывай, травник, что ты там себе в карман только что положил, – потребовал Михаил, грозно глядя на старика. – Выкладывай, выкладывай.
Дед, бросив оценивающий взгляд на противника и поняв, что ему с ним не справиться, немного помявшись, достал из кармана своей куртки золотой крест на цепочке.
– Хотел на память взять, – вздохнул он. – Ему там все равно не пригодится, а нам, грешным, хоть какая-то здесь, на земле, да подмога.
– Ты мне зубы-то про грехи не заговаривай, – строго сказал Михаил. – Чуть за вашей публикой не доглядишь, и покойник не то что без креста, без трусов останется.
Не успели выдворить деда и приладить крест на место, как в коридоре послышался нерешительный цокот каблуков.
«Да когда же это все закончится?» – не без раздражения подумал Володя и вдруг признал в очередной посетительнице, высокой блондинке с длинными волосами, актрису из своего бывшего театра, которая