– Картина Репина «Приплыли», – хрипит Шурик, прямо надо мной прижавшись к толстой ветке и свесив руки и ноги, как тряпочки.
– Не «Приплыли», а «Прибили», – хнычет Тарас, распластавшийся внизу, на корнях огромного дерева, и выглядывая из-под лежащего сверху него Толстого.
– Не «Прибили», – гудит довольный Толстый, – а «Прилипли».
– Ни-че-го себе, – выдыхаю я, лёжа на спине, похоже, на одной из самых неудобных сучковатых веток.
Совсем рядом с собой, прямо за спиной хохочущего Вавки, я вижу брата, крепко обнимающего ствол старого кривого дерева, причудливо по дуге поднимающийся вверх.
– Хи-ха-хо! – с ещё большим воодушевлением истерит Вавка, удобно устроившись на спине Шурика и любуясь с высоты нашими, по-видимому, очень живописными позами. Как Вавка оказался на Шурике? Непонятно!
– Серый, ну, ты достал! Куда вперёд батьки лезешь? Ну-ка, слазь живо оттуда! – ругаюсь на брата больше для проформы, в душе радуясь, что с ним и всеми нами ничего страшного пока не случилось. – Сказано же: не отходить от меня ни на шаг!
Как мы все вообще уцелели, падая с такой высоты? Наверное, благодаря этим густым веткам, по которым и скатывались к стволу…
– Там гнездо, – округлив глаза, пищит сверху Серый, кивая головой в сторону и ещё крепче прижимаясь к чудо- дереву, выросшему здесь, на отвесном склоне огромной воронки, образовавшейся от взрыва бомбы.
– Я те покажу гнездо, – сержусь и, развернувшись на своей ветке в сторону его кивка, умолкаю.
Действительно: на противоположной стороне воронки, под каменистым обрывом, в пещерке, вижу поражающее воображение гигантское соломенное гнездо. На нём восседает, как на троне, огромная, больше упитанного индюка, птица. Но это ещё не всё! Перед ней, расставив широко, почти в полтора метра, крылья и раззявив мощный кривой клюв, застыла в устрашающей позе другая птица. Она более мощная, похожа на ведьму-монстра и издаёт режущий ухо ультразвук.
– Это же яс-треб, – чеканя слоги, словно телефонный робот-автомат, громко шепчет Толстый.
Птицу, наконец, замечают все! Возня на ветках и на земле у корней прекращается. Сюда, вовнутрь воронки, мирные звуки лета не попадают, даже солнце заглядывает в неё лишь по касательной сбоку.
Напряжённая гнетущая тишина снова давит сознание, мысли, парализует волю.
– Ре-бя-я, – неожиданно фальцетом взрывается Вавка, – па-лун-дра!
И кубарем по дуге ствола дерева буквально катится вниз.
Шурик, освободившись от него, оживает и, дотянувшись чудом до Серого, отрывает от ствола и сбрасывает его мне прямо в руки.
Толстый и Тарас, опомнившись от лёгкого потрясения неожиданным приземлением на них Вавки, лезут вслед за ним вверх по отвесному склону, используя корни вишни как ступеньки.
Мы с Шуриком, не повторяя ошибок Вавки, без потрясений спускаемся на землю и взбираемся вслед за ними.
Серый же доехал на мне до земли,