– Доброе утро, – сказала она, отпуская лакея легким взмахом руки, и без особого интереса взглянула на Монка; голубые глаза просто скользнули по его лицу. – Можете сесть, если вам угодно. Мне передали, что вы хотите сообщить мне, как продвигается дело в розыске убийцы моего сына. Прошу вас.
Леди Фабия сидела удивительно прямо. Чувствовалось, что в детстве над ее осанкой изрядно потрудились гувернантки, заставляя ходить с книжкой на голове и ровно держаться в седле при выездах в парк или на охоту. Монку оставалось лишь подчиниться, и он присел на один из резных стульев, чувствуя себя при этом несколько скованно.
– Итак? – вопросила она, поскольку Уильям продолжал хранить молчание. – Часы, которые приносил сюда ваш констебль, не принадлежали моему сыну.
Монка уязвил ее тон, надменный, исполненный привычным сознанием собственного превосходства. Но, по-видимому, в прошлом он не раз сталкивался с подобным обращением, поскольку не почувствовал себя смертельно оскорбленным. Это была скорее ссадина, нежели рана. Невольно ему вспомнилась Бет. Она и вовсе не стала бы негодовать. Почему он и его сестра такие разные? Почему у него нет ее мягкого нортумберлендского акцента? Должно быть, он избавился от него намеренно, ценой упорных упражнений, стараясь выговаривать слова, как джентльмен. Эта мысль заставила Монка вспыхнуть.
Леди Шелбурн смотрела выжидающе.
– Мы установили время, когда можно было проникнуть в здание, – ответил он; гордость его все же была уязвлена. – У нас есть описание того, кто это сделал. – Монк взглянул в ее холодные голубые глаза, в которых сквозило легкое удивление. – Ростом он около шести футов и крепкого сложения, насколько об этом можно было судить. Смуглый, гладко выбритый. Якобы явился в гости к мистеру Йитсу, проживающему в том же доме. С самим мистером Йитсом мы еще поговорить не успели…
– Почему?
– Потому что вы потребовали, чтобы я явился и доложил вам об успехах, мэм.
Она недоверчиво приподняла брови. В голосе ее зазвучал откровенный сарказм.
– Уверена, что