– Одно удовольствие, Лилия-Мария, видеть, как вы восприимчивы ко всем мелочам, которые создают очарование загородного пейзажа.
В самом деле, по мере того как девушка созерцала эту спокойную, ласкающую взор картину, ее личико снова расцветало.
– Вон там, на вспаханных полях, горит солома, красивый белый дым поднимается к небу… А этот плуг, в который впряжена пара хороших, упитанных лошадей серой масти. Будь я мужчиной, я с радостью стала бы пахарем… Идти за плугом по безмолвному полю… и видеть далеко-далеко большие леса, особенно по такой погоде, как сегодня!.. Тут сразу захочется спеть одну из тех грустных песен, от которых слезы навертываются на глаза… как, например, о Женевьеве Брабантской. Вы знаете эту песню, господин Родольф?
– Нет, детка, но будет очень мило, если вы споете ее сегодня попозже, на ферме, ведь впереди у нас с вами целый день.
– Какое счастье! Мы едем на ферму, господин Родольф?
– Да, на ферму моей кормилицы, хорошей, достойной женщины, которая меня вырастила.
– И мы сможем выпить там молока?
– Подумаешь, молока! Мы отведаем превосходных сливок, которые фермерша снимет при нас, и свежайших яиц.
– И мы сами вынем их из гнезда?
– Разумеется…
– И мы сходим на скотный двор, чтобы взглянуть на коров?
– Конечно.
– И на молочную ферму тоже?
– Да, и на молочную ферму.
– И на голубятню?
– Да, и на голубятню.
– Право, господин Родольф, прямо не верится… Как мне будет весело! Какой чудесный день!.. Какой чудесный день! – радостно воскликнула Лилия-Мария.
Но тут мысли девушки внезапно приняли другой оборот: она подумала, что после часов, проведенных на свободе, в деревне, ей придется вернуться на свой вонючий чердак, и, закрыв лицо руками, она расплакалась.
– Что с вами, Лилия-Мария? Кто вас огорчил? – удивленно спросил Родольф.
– Ничего… ничего, господин Родольф.
И она вытерла глаза и попыталась улыбнуться.
– Простите, если я опечалилась… не обращайте внимания, это просто так, клянусь вам… одна мысль пришла в голову… я развеселюсь.
– Но вы только что были такая радостная.
– Именно поэтому мне и взгрустнулось, – наивно ответила Лилия-Мария, подняв на Родольфа глаза, еще мокрые от слез.
Эти слова многое сказали Родольфу: он обо всем догадался.
Желая развеять подавленное настроение девушки, он сказал ей с улыбкой:
– Держу пари, что вы подумали о своей розочке. Уверен, вы жалеете, что не можете разделить с ней удовольствие от поездки на ферму. Бедный розовый кустик! Вы способны были бы и его напоить сливками!
Певунья