Разумеется, ничего подобного с ней ни разу не случалось, но все же Красавица странным образом чувствовала себя вполне в своей тарелке, и тот жуткий страх, что охватывал ее на торговой площади, теперь отступил и рассеялся. Да, она все так же была привычно нага, и пунцовые следы битья на бедрах и ягодицах горели – девушка даже боялась думать о том, как она сейчас выглядит, – и вздрагивающие при каждом шаге груди наполняли трепетом все тело, и, как обычно, промежность была влажной. Да, ее лоно, так жестоко раздразненное гладким кончиком хлыста, до сих пор буквально сводило ее с ума, сочась и пульсируя!
Но все это теперь едва ли не доставляло удовольствие – даже шлепать босыми ногами по разогревшимся на солнце булыжникам было почти приятно. И принцессу уже понемногу разбирало любопытство: что же это за высокая женщина, спешно идущая впереди? И что теперь ей, Красавице, делать дальше?
Последний вопрос никогда не вставал перед ней в замке. Она всегда со страхом думала о том, что заставят ее делать, но теперь принцесса вовсе не была уверена, что ее можно к чему-нибудь принудить. Этого она уже не знала наверняка.
И вновь ей показался совершенно естественным тот факт, что она – обнаженная, связанная, наказанная за непослушание рабыня, которую сейчас безжалостно тянут по улице за поводья. Мелькнула мысль, что эта высокая женщина, уверенно влекущая ее вперед, великолепно знает, как управлять своей невольницей, не допуская ни малейшего сопротивления. И это, как ни удивительно, восхитило Красавицу.
Подняв глаза, она повела взглядом по стенам домов, заметив, что там и сям из окон на нее глазеют люди. Сверху с любопытством смотрела на нее, скрестив на груди руки, полная женщина; чуть поодаль, на другой стороне улицы, на подоконнике сидел улыбающийся молодой человек, пославший ей воздушный поцелуй. Потом на улочке показался вульгарно одетый кривоногий мужичок, который на подходе снял шляпу и чуть поклонился: «Приветствую вас, госпожа Локли». Глазами он едва скользнул по Красавице, однако, поравнявшись с ней, не преминул шлепнуть ее по заду.
Это странное чувство обыденности происходящего начало смущать принцессу. И в то же время она словно купалась в этом новом ощущении.
Между тем ее привели к другой, тоже вымощенной булыжником, огромной площади, в центре которой виднелся городской колодец, а по сторонам пестрели вывески нескольких трактиров: «Медведь», «Якорь», «Скрещенные мечи». Самой дальней и наиболее впечатляющей оказалась позолоченная вывеска «Льва», высоко нависающая над широкой проезжей частью перед трехэтажным зданием с глубоко врезанными, освинцованными окнами. Но более всего потрясала при виде гостиницы подвешенная перед ней на кожаной веревке обнаженная принцесса со связанными вместе лодыжками