очертания лица, то пряча, то показывая ее Алексу крепко спящую девушку, с приоткрытых губ которой срывалось мирное дыхание и уткнутый нос в подушку, все черты девушки, то появлялись, то терялись перед взором Алекса. Алекс глядя не мог наглядеться, коря себя и виня, что не мог себе приказать уйти уже в столь поздний час к себе, дождавшись утра принять гостью в торжественной обстановке завтрака с почестями, так и будет он знал. Отступив наконец и взглянув на поставленные им ботинки хозяйки, которая от усталости спала неподвижно на расстеленной постели от усталости дорожного пути, а Алекс знал не близкого и мысленно перебирая в памяти маршрут поездки, был не удивлен Сониному сну как долгожданному причалу уюта дубовой кровати и не снятому дорожному платью. Алекс еще взглянув украдкой на Соню и ее такую юную и явно больше обессиленную горничную спящую неподалеку от хозяйки. Вскинув голову, Алекс приняв решение двигаться к входу комнаты на удивление ощутив легкость своей души и бодрость ночи после всех дел, которые он не чаявши переделать сделав он не чувствовал усталость, боль, горечь и бессилие так давно ставшие его спутником и казалось поселившись в его душе безвозвратно, исчезли не спросившись у самого хозяина, а зачем привыкнув к нему и неся бремя как наполненность и вечность бренного мира, он сглотнул и понял причину легкости и светлости на душе, это Соня, только взглянув на него и не поняв перед кем она в долгу, а может а спасенье, потом все потом, завтра, быстрые шаги гулко разносились по каменным полам, но не потревожившие и не замеченные ни кем и ничем в полумраке замка мирно погруженного в дремоту, теплоту и уют и причала для его обитателей.
