Когда мне, как и всем юношам моего сословия, пришла пора поступить на королевскую службу, Унго отправился со мной в качестве денщика. Я дослужился до лейтенанта, а он научился ловко орудовать палашом и чистить пистолеты. Потом новые веянья в обществе заставили меня получать светское образование. Тайлубиец три года прожил со мной в квартирке рядом с Винольским университетом, и теперь трудно сказать, кто же из нас в итоге защитил степень бакалавра земельного права: работы я сдавал вовремя, но не помню, чтобы писал их, а на лекции не опаздывал лишь потому, что Унго с вечера успевал найти меня в одном из ближайших трактиров или картежных клубов и доставить домой, а с утра приводил в чувства с помощью стакана горькой, но действенной дряни, рецепт которой безуспешно пытались выведать у него все мои соученики.
Но главный его талант в том, что он может вернуть мне уверенность всего парой слов.
– Камень обязательно найдется, – повторил он. – Я наведу справки, когда шумиха вокруг ограбления утихнет, но вам лучше побыть в стороне от этого. Отдохнуть, отвлечься. Вот, взгляните.
На подносе передо мной лежала гора вскрытых конвертов.
– Я распорядился, чтобы корреспонденцию пересылали на главный почтамт Велсинга. Это пришло еще вчера, но я не хотел отвлекать вас перед… намеченным визитом.
Письма он предварительно просмотрел и разложил именно в том порядке, в котором мне хотелось бы их прочесть: внизу – кипа стандартных посланий из всевозможных обществ и попечительств с просьбами посетить, поддержать и оказать, а на самом верху – письмо от отца. Я прочел его с радостью и не один раз, прежде чем взялся за следующий конверт.
– Дома все хорошо, – с улыбкой сообщил я тайлубийцу.
– Я рад, дэй Джед.
Далее шла гневная петиция от тетушки Мадлен. Старушка грозилась лишить меня наследства, если не стану навещать ее хотя бы раз в месяц. Не то чтобы я жаждал стать обладателем скрипучего кресла-качалки и облезшей кошки, но проведать престарелую родственницу стоило. Сейчас она сильно сдала, но детские воспоминания о ней у меня сохранились самые теплые.
– Унго, пошли в пансион Солайс письмо и чек на двадцать грассов больше обычной месячной платы. Пусть купят цветы и фрукты для тетушки и скажут, что я прислал. Съезжу к ней, когда все утрясется.
– Хорошо, дэй Джед.
Из следующего письма я узнал, что через три седмицы меня, скорее всего, свалит в постель пневмония,