Итак, каковы итоги первой реформы? Начнем с «надежды и опоры» государства – господ помещиков. К возложенной на них задаче они оказались решительно не способны. Причина проста и понятна. Халява развращает. А помещики поколениями жили на халяву. Ведь что представляло крепостное (феодальное) помещичье хозяйство? Имелись рабы. Они являлись работать на барина со своим инвентарем – и что-то там делали. Тем более что многие помещики в деревнях не жили, сваливая все дела на управляющих. А что взять с управляющих? Как правило, это были люди, привыкшие работать по старинке. А ведь организация эффективного коллективного производства – это совсем иная наука…
Неважно вышло и с полученными от государства выкупными платежами. Зачастую господа помещики их попросту промотали. А что? Вот так с неба свалились деньги, почему бы на них и не смотаться в Париж?
Об итоге лучше всего говорит выдержка из статьи энциклопедии Брокгауза и Эфрона о земельных банках.
«К началу 1892 г. во всех 3–х банках было заложено 97 573 имения в 45 067 378 дес.[12] (или 39 % всей площади частного землевладения в России), оцененные в 2116 мл. руб. Постепенно возрастая, число заложенных имений к 1903 г. достигло 173 310, в 58 807 099 дес. (49 %)».
Напомню, после реформы все заложенные имения были выкуплены. Это – второй круг. При том что и земля-то из рук помещиков уплывала. Уже в 1887 году в недворянских руках в 50 губерниях Европейской России было 54 %) процента земли.
Еще интереснее вышло в черноземных губерниях. Там к тому же 1887 году 75 % земли перешло к крестьянам и «новым помещикам». Последние – это были люди недворянского происхождения, скупавшие крупные земельные участки у разорившихся помещиков. Таким, к примеру, был отец Троцкого Давид Бронштейн. Летом 1879 года он купил 100 и арендовал 200 десятин земли у разорившегося помещика, полковника Яновского. Он нашел имение в совершенно запущенном состоянии и поднял его буквально с нуля.
«Особую группу составляли немцы-колонисты. Среди них были прямо богачи… Дома у них были из кирпича под зеленой и красной железной крышей, лошади породистые, сбруя исправная, рессорные повозки так и назывались немецкими фургонами… Над ними высилась фигура Фальцфейна, овечьего короля… Тянутся бесчисленные стада. – Чьи овцы? – Фальцфейна. Едут чумаки, везут сено, солому, полову. – Кому? – Фальцфейну… Имя Фальцфейна звучало как топот десятков тысяч овечьих копыт, как блеянье бесчисленных овечьих голосов, как крик и свист степных чабанов с длинными гирлыгами за спиной, как лай бесчисленных овчарок. Сама степь выдыхала это имя в зной и в лютые морозы».
(Л. Д. Троцкий)
Именно эти люди и «кормили Европу». Но в Нечерноземье «новым помещикам» лезть было не