Ковчег спасения. Аластер Рейнольдс

Антуанетта, в скафандре, но со шлемом под мышкой. Коротко остриженные светлые волосы растрепаны, грязны и засалены, лицо изжелта-бледное, мешки под усталыми глазами с сеточкой кровавых прожилок. Даже оттуда, где стоял Ксавьер, ощущалось: Антуанетта не мылась, должно быть, не одну неделю.

      Да наплевать! Все-таки она красивая и выглядит чудесно. Он кинулся навстречу. Скафандры грохнули друг о дружку. Ксавьер ухитрился поцеловать ее.

      – Рад, что ты добралась!

      – А уж я как рада…

      – Сделала?

      – Да. У меня получилось!

      Он замолчал, не желая принижать неуместными словами то, что ей удалось совершить. Понимал, как важно для нее было исполнить задуманное. Торжество успеха нельзя омрачить случайной глупостью.

      – Я тобой горжусь! – выдавил он.

      – Черт возьми, я сама собой горжусь!

      – Наверное, без трудностей не обошлось?

      – Если вкратце, то пришлось нырять в атмосферу немножко быстрее, чем предполагала.

      – Зомби?

      – И зомби, и пауки.

      – Ничего себе, оказалась меж двух огней! Как же ты сумела отделаться от пауков?

      Антуанетта вздохнула:

      – Долгая история. И не совсем понятная. Я до сих пор не разобралась в том, что произошло у газового гиганта.

      – Расскажешь?

      – Расскажу. Но сперва поедим.

      – Поедим?

      – Угу. – Она ухмыльнулась, показав давно не чищенные зубы. – Ксав, я ужасно голодная. И напиться хочу. Очень. Тебя кто-нибудь когда-нибудь перепивал? Так, чтобы ты под столом валялся?

      Ксавьер Лиу напряг память:

      – Хм, никто не перепивал, пожалуй. И никогда я не валялся.

      – Ну, так не упусти такую возможность!

      Они разделись, вымылись, занялись любовью, час лежали рядом, вымылись снова, оделись – Антуанетта натянула свой лучший, сливового оттенка жакет, – пошли в ресторан, наелись до отвала и напились вдрызг. Антуанетта наслаждалась каждой минутой. До чего же здорово снова быть чистой – по-настоящему, не кое-как соскребая с кожи грязь на борту покалеченного судна. Невыразимо приятно опять почувствовать силу тяжести, пусть искусственную и только в половину g. Одно лишь тревожило: назойливое, неизбывное ощущение того, что роскошь и чудеса вокруг недолговечны.