Делая насколько возможно безразличный вид, Хая продолжила свой путь. Очевидно, она решила не заметить эту неосмотрительную девицу и побыстрее пройти мимо. Но когда Таня поздоровалась и всем своим видом показала, что имеет к ней какую-то неотложную нужду Хая, не поворачивая головы и не шевеля губами, чуть слышно бросила ей на лету: «Идите за мной» – и свернула в Лоскутный.
– Вы сошли с ума, – зашипела Хая, лишь только Таня догнала ее в Лоскутном. – Вы что позволяете себе?! Здесь повсюду полно шпиков. Вам не известно разве, что при случайной встрече в городе мы ведем себя так, будто не знаем друг друга?
– Я только хотела вам сказать… – начала Таня нормальным своим голосом, но Хая сейчас же оборвала ее.
– Вы еще закричите на всю улицу! Говорила я: хлебнем мы с этими младенцами! – сказала она в сторону. – Вас кто ведет? Мещерин? Он что же, ничему вас не научил?
– Он арестован! – опять не сдерживая голоса, сказала Таня, но на этот раз замечания от строгой спутницы ей не последовало.
Для Хаи это было не менее потрясающей новостью, чем в свое время для Тани. И хотя ей для того, чтобы взять себя в руки, требовалось времени несравненно меньше, первый ее вопрос к Тане вполне выдавал растерянность опытной революционерки.
– Когда? – только и нашлась спросить Хая.
– Третьего дня. И Самородов тоже.
– И Самородов тоже?! – сама уже не выдерживая голоса в конспиративной интонации, переспросила Хая.
– Да.
– Вот что… Мы с вами идем до конца этой улицы. Там вы свернете направо, я – налево. Ясно? А теперь быстро рассказывайте.
Таня коротко пробежалась по всем событиям последних двух дней, известных ей от кого-то или даже участницей которых она была сама.