– Представляешь, Мимина, – так звал свою кузину Альфонс Баллю, – он обнаружил коренной зуб гиппопотама и берцовую кость гигантского ископаемого оленя!
– А эти штуки… которые он обнаружил… они редкие?
– Да ты смеешься?! Они ис-то-ри-чес-ки-е!
Войдя в столовую, Мишлин Баллю присела в неловком реверансе, а мсье Фендорж, кивнув в ответ и промокнув салфеткой рот, неторопливо направился на поиски новых, все более и более миловидных поклонниц.
– Вот это я понимаю! Какой интересный господин! Братец, тебе сказочно повезло иметь таких соседей!
Когда оба ушли, мадам Симоне принялась убирать со стола.
– О капитане Баллю могу сказать только хорошее. А вот его кузина – просто бестия, – проворчала она служанке.
– Да уж, мадам! Хорошо хоть, другие ваши постояльцы ее не видели, особенно мсье и мадам Дюссо. Они и без того такие угрюмые!
Но супруги Дюссо, бывшие фармацевты, как раз столкнулись с Баллю и его кузиной перед особняком, принадлежавшим когда-то химику Ансельму Пейену, а ныне – его дочери, устроившей в нем дом престарелых. Мадам Дюссо, плоская, как доска, несмотря на все попытки набрать вес с помощью особо питательной диеты, окинула презрительным взглядом пышнотелую мадемуазель, а когда обе пары разминулись, ехидно процедила:
– Того и гляди, она скоро лопнет, эта консьержка с улицы Сен-Пер! А строит-то из себя!
– Куда ты поведешь меня сегодня, Пулэ[13]? – поинтересовалась Мишлин Баллю.
Она не имела права оставлять дом на улице Сен-Пер без присмотра, но договорилась, что ее подменит Лулу, племянница хозяйки «Потерянного времени», где потягивали пиво ученики Школы изящных искусств. Когда эти выходы в свет стали для Мишлин и ее кузена традиционными, они договорились, что Альфонс будет их организовывать, а его кузина – оплачивать.
– Ну, Мимина, мне бы хотелось пройтись до моста Гренель. Мы сможем посмотреть на уменьшенную копию статуи Свободы, из-за которой Париж похож на французский Нью-Йорк. Я никогда не видел ее вблизи! А потом пойдем пировать в кафе на улице Жавель[14].
При слове «жавель» Мишлин Баллю поморщилась: она порядком устала от этого едкого раствора, которым чуть ли не каждый день ей приходилось драить лестницы в доме на улице Сен-Пер.
– Какая глупость! – проворчала она. – Тащиться в рабочее предместье, когда сам живешь на улице Лили…
– У нас, кстати, ужасно шумно и полно тараканов… Да и чем тебе не угодило