Таинственное наследство (сборник). Понсон дю Террайль

прижала его к своему сердцу.

      – Бежим, – говорила она с особенной нежностью, – бежим, мой милый друг, бежим от убийцы.

      – Нет, – ответил с особенной живостью Арман, – мы не уедем отсюда, мое дитя, но если бы этот человек осмелился только прийти сюда, то я бы его убил.

      Марта дрожала так, как дрожат осенью листья на деревьях во время сильного ветра. Арман посмотрел на часы.

      – Я дойду только до своей мастерской, – сказал он, – и вернусь через час. Мне нужно захватить пистолеты. Моя милая Марта, я проведу ночь у порога этой комнаты, и горе изменнику Андреа, ежели он только осмелится показаться сюда.

      И, сказав это, скульптор вышел. В дверях он встретился со старой служанкой Форнариной.

      – Я видел твою хозяйку, – сказал он, – она ожидает тебя. Запри дверь на два поворота ключа и ни за что не отпирай никому. У меня есть свой ключ…

      – Слушаю, синьор, – ответила почти тельно старая служанка и низко поклонилась.

      Но едва только Арман отошел от дома, как она слегка свистнула, и вместо того, чтобы запереть дверь, оставила ее полуоткрытой.

      На улице было темно и пусто. Когда Форнарина свистнула, то на противоположной стороне улицы показалась какая-то тень, которая медленно отделилась от перил набережной и направилась к домику, где жила Марта; через несколько минут после этого дверь домика полуотворилась, и чей-то голос тихо шепнул:

      – Форнарина?

      – Я, господин. Это вы, ваше сиятельство?

      – Да.

      – Хозяин ушел, но он должен скоро вернуться.

      – Хорошо, мы будем иметь достаточно времени, – пробормотала тень, и затем незнакомец сунул в руку старой итальянки кошелек, полный золота.

      – Возьми и ступай, – приказал он.

      – Да спасет вас само небо, – пробормотала старуха, вешая на ладони золото.

      А между тем незнакомец вошел в дом и, поднявшись по лестнице, остановился перед комнатой Марты и постучал три раза в дверь.

      Молодая девушка задрожала. Это не мог быть Арман, который ушел в свою мастерскую; это не была тоже и Форнарина, входившая всегда без шума.