– А ты как думаешь?
У Ляли не было правила «двух часов», но обычно она вставала после того, как буря улеглась: муж ушел, няни приступили к своим обязанностям, а кухня освобождена от утреннего набега.
На секунду Рита устыдилась того, что осмелилась побеспокоить подругу в такую рань, но с юношеских лет она старалась гнать от себя это бесполезное чувство.
– Мне какой-то козел позвонил и разбудил, – сказала Рита и автоматически закурила следующую сигарету. На другом конце провода воцарилось гробовое молчание.
Будь это другое время суток, они бы с удовольствием обсудили столь вопиющее безобразие в течение как минимум получаса. Случалось, они разговаривали по сто раз в день и на менее интересные темы. Но сейчас в трубке слышалось только недовольное сопение.
– Ля-ля, Ля-ля! – Рита вкрадчиво позвала подругу.
– Ну-у-у…
– Послушай меня!
– А я что делаю?!
– Мне приснился сон, все как раньше: платье сумасшедшее, я худая, мы с тобой в магазине. – От волнения Рита с трудом подбирала слова; подперев трубку телефона подбородком, она шарила руками по столу в поисках пепельницы. Голос подруги прозвучал неожиданно резко:
– Слушай. – Уловив интонацию, Рита вжала голову в плечи и насторожилась. – Ты совсем допилась до чертиков! Звонишь в несусветную рань, чтобы рассказать про сон! Позвони чокнутой Ире, она любит разговаривать про потустороннее. Она тебе растолкует, к чему снятся платья в стразах, сверьтесь по сонникам! – Ляля закончила свою гневную тираду почти крича.
Рита представила, как аккуратно, чтобы не привлекать внимания, сползает с кровати Лялин муж Миша, бесшумно скрывается в ванной. Все боялись Лялиного гнева. Все, кроме ее детей.
– Я думаю, что в твоем случае это проявление белой горячки. Или это к распродаже в ЦУМе. Я здесь при чем?! – Рите показалось, что после всего Ляля просто бросит трубку. Но она замолчала. Из трубки просачивался холод.
– Да послушай! – Рита набралась смелости и прервала опасную тишину. – Я хочу что-то поменять в жизни! – Она вскочила со стула и начала нервно расхаживать по кухне, придерживая голову рукой, поскольку каждая вибрация отдавалась ударом маятника в затылке.
– Рита, блин, смени парикмахера, пойди работать, брось пить, курить! Какие проблемы?!
Лялино раздражение было объяснимо. Бесконечные бесполезные разговоры о Ритиной неустроенности порядком поднадоели ей за последний год.
Но такого явного пренебрежения Рита вынести не смогла, тем более что еще находилась под воздействием шампанского, последний бокал которого она употребила за завтраком, перед тем, как покинуть свою уже сдувшуюся, как воздушный шарик, компанию. Молодежь! Засыпают за завтраком.
Впервые за долгое время Ритин голос задрожал, и слезы навернулись на глаза. Она удержалась от истерики даже тогда, когда безумный норвежский стилист покрасил ее в цвет азербайджанского помидора! Она, не проронив ни слова, вышла из салона и, не поднимая глаз, дошла до следующего заведения,