– Али-хан настаивает! – В черных глазах Юсуфа полыхнула ярость. – Запомните все: гяур принадлежит мне, а не ЦРУ и Али-хану с его грязной пакистанской разведкой.
– Разве гяур не был его товаром? – закипел араб в черных очках. – У нас принято уважать собственность братьев.
– Гяур – мой! – крикнул Юсуф и, молниеносным движением выхватив из-за пояса араба в бурнусе кривой кинжал, прижал лезвие к его горлу. – Не для того я полтора года вырывал его из когтей смерти, чтобы отдать на растерзание Али-хану!
– Опомнись, Азиатский тигр! – выпучил от страха глаза араб. – Али-хан наш брат…
– Брат?! Брат?! – заклокотал Юсуф. – Жирная свинья втерлась к вам в доверие, чтобы его поганая ИСИ направляла разящие лезвия ваших кинжалов в нужную ей сторону. Глупцы, неужели вы этого не понимаете?
– Мы примем мнение Азиатского тигра к сведению, – отстраняя кинжал от своего горла, сухо сказал Махмуд. – Но как объяснить остальным братьям, зачем тебе гяур?
– Разве нам не нужны воины, брат Махмуд?
– Какой воин из человека без памяти? – удивился араб в темных очках.
– Старый самурай Осира уверяет, что люди, не помнящие прошлого, самые лучшие воины, – выкрикнул Юсуф. – Разве нам не пригодятся биороботы, не знающие страха и пощады к нашим врагам?
– Брат Юсуф, проведи нас по лабиринту твоих мыслей, – вежливо обратился к Юсуфу пожилой араб, еще не принимавший участия в разговоре.
– Рано, брат Энвер, – качнул тюрбаном Юсуф. – Пусть пока гяур постигает у старого Осиры самурайские науки, они ему очень пригодятся для исполнения наших планов.
– А если японский профессор сумеет вернуть ему память? – засомневался пожилой араб.
– Брат Энвер, – с раздражением бросил ему Юсуф, – ты забыл, что я – врач. Амнезию такой тяжести вылечить еще никому не удавалось.
– Да свершится то, что должно свершиться! – вслед за пожилым арабом в один голос повторили остальные его соплеменники и вместе с ними Юсуф.
Москва
Июнь 1990 года
Адъютант бросил сонный взгляд на вошедшего в приемную офицера и молча показал ему на дверь кабинета.
– Товарищ генерал-лейтенант, старший лейтенант Шальнов по вашему приказанию прибыл! – доложил офицер генералу Толмачеву.
– Садись! – кивнул тот на стул. – Значит, выздоровел?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Но, говоришь, погоны старшего лейтенанта на плечи давят?
– Так точно, давят.
– Давай, старлей, начистоту – чем вызван твой рапорт о переводе в резерв?
– Личными мотивами, товарищ генерал-лейтенант.
– Поясни.
– Зачем, товарищ генерал-лейтенант? Изменить уже ничего нельзя.
– О чем ты, старлей?
– О наказании невиновных и