и культурно-бытовых «начал жизни». Понятно и стремление историка изобразить историю Западной России как историю «демократизма», «ищущего древних, родных порядков жизни, то есть тоже русских и православных»
[480]. Такие установки вполне логично позволили Кояловичу оценить события, связанные с разделами Речи Посполитой, как «воссоединение» «исконных» начал Западной и Восточной Руси. Сама схема периодизации истории Западной России, где историк выделяет пять основных этапов, строится на основе учета не внутренних, а внешнеполитических факторов развития региона особенностей взаимоотношений Западной Руси с Литвой, Польшей и Российским государством. При этом ведущая роль в исторических событиях отводится, в духе предшествующей дворянской историографической традиции, деятельности «сильных мира сего» князей, королей, «вождей» церкви. Православная религия и церковь объявляются в истории Западной Руси «великими цивилизующими началами»
[481]. Люблинская уния, по мнению Кояловича, продолжив негативное влияние унитарных процессов, разделявших Литву и Русь, привела якобы не только к потере национального («западнорусского», говоря языком Кояловича) развития, но и привела на белорусские и украинские земли ВКЛ крепостную неволю
[482]. Антипольские позиции приводили историка к очевидному уже в 80-х годах XIX в. искажению реальных исторических событий, когда опубликованные к тому времени источники со всей ясностью свидетельствовали, что крепостничество зародилось на землях ВКЛ до Люблинской унии. Суть антифеодальных движений XVII-XVIII вв. сводилась к защите православной веры «западнорусским народом», который взял на себя «оборону» православия вследствие ополячивания высшего сословия
[483]. В соответствии со своей исследовательской доминантой историю Западной России Коялович представлял как историю жертвы польской экспансии, осуществленной в интересах католической церкви. Сама эволюция белорусского общества в эпоху феодализма, по существу, воспринималась как приобретение новых «качеств» по польским образцам и меркам.
Эта концепция исторического прошлого славянских земель и народов ВКЛ, представленная в работах М. О. Кояловича, была убедительно опровергнута уже в 80-90-е годы XIX в., когда за скрупулезное исследование истории ВКЛ взялись ведущие представители российской университетской историографии либерального направления (В. Б. Антонович и ученики его школы в Киевском университете, М. К. Любавский и его ученики в Московском университете, И. И. Лаппо в Дерптском университете). Однако теоретически несостоятельная концепция историка не была «сдана в архив» в дооктябрьский период развития белорусской историографии. Говоря о белорусских историках либерального направления, нельзя не признать того факта, что сила их влияния на характер развития белорусской историографии пореформенного периода не может идти ни в какое сравнение с той ролью, которую сыграли в становлении своих национальных
