Не вовремя затеяв возню с едой, я отвлекся и потерял контроль над ситуацией. В очередной раз, выглянув за бруствер, обнаружил, что машины вошли в зону поражения. Поспешно отставив в сторону так и не опустошенную консервную банку, я схватился обеими руками за подрывную машинку.
– Поднимать? – обученный не открывать огонь без сигнала командира, полушепотом спрашиваю у Рожкова.
– Да, – быстро ответил тот, сообразив, что я жду разрешающей команды.
Напарник встревоженно смотрит на меня.
– Давай! – выждав мгновение, решаюсь я.
В ту же секунду одновременно бьем по штокам подрывных машинок: ослепительная вспышка, земля содрогнулась, грохочет взрыв. Бросаю ПМ-4 на землю, хватаю автомат и начинаю садить одиночными выстрелами по транспорту. По нему работает вся подгруппа. Наблюдаем, что встали два автомобиля. Фары горят. Движки продолжают молотить. Сопротивление не оказывается. С горы нас поддержал АГС, начал обрабатывать участки полупустыни за машинами.
– Готовься, сейчас пойдем досматривать, – бросил мне Рожков и скомандовал: – Прекратить стрельбу!
– У меня остался последний выстрел! – закричал командир отделения, вооруженный автоматом с «подствольником»[12].
Раздался хлопок, граната ушла вверх… Сработал закон подлости: она угодила в кузов головного автомобиля. Машина вспыхнула, пламя ярко озарило подступы к месту досмотра. Командир незлобно выругался.
– Вперед! – приказал он. Укрываясь в тени, отбрасываемой автомобилем, мы подкрались к заднему борту. Офицер откинул край тента, прикрывавшего груз: кузов был забит 107-миллиметровыми реактивными снарядами. Мне показалось, что он разочарован. В этот момент я увидел движущуюся от горящего авто на нас одинокую фигуру. Распахнув водительскую дверь кабины, быстро вращая ручку, опустил стекло. Используя поверхность ее обреза как упор для автомата, уложив цевье сверху, я прицелился. Самостоятельно принять решение на открытие огня не смог. Одет идущий был так же, как и мы, в куртку-«пакистанку». Вдруг это кто-то из наших ребят? Убить своего – взять грех на душу.
– Командир, смотри, – позвал я.
Рожков внимательно вгляделся.
– Вали! – резюмировал он.
Отстрелявшись, я стал помогать досматривать кабину.
– Ищи документы, карты, – нацелил Леонид Федорович.
– Ничего нет, только барахло.
– Все. Уходим!
Он стянул тряпичный тент, укрывающий снаряды, на землю под машину. Прострелил бензобак в нескольких местах. Из пробоин на брезент хлынула соляра.
– Спички есть? – потребовал Рожков.
Отсутствие их смутило меня. Невозможность выполнить приказ вызвала досаду. Офицер не растерялся, достал наземный сигнальный патрон красного огня, рывком за капроновый шнур привел его в действие и бросил пылающий факел в растекающееся топливо.
Мы припустили