– Что тебе, папаша? – спросил танкист, вылезший по пояс из башни.
Самарин не мог ответить. В горле у него забулькало. Он стоял и беззвучно смеялся.
– Рехнулся! – прокричал танкист другому и, перегнувшись к Самарину через край башни, спросил криком: – Папаша, немцы тут есть?
Самарин все смеялся и ничего не мог сказать. Вдруг он понял, что танки сейчас уйдут. И тогда он бросился на танк и стал вскарабкиваться на его скошенный передок. В смотровую щель он смутно увидел чьи-то глаза и закричал туда – в черноту щели:
– Я к своим пробиваюсь! Возьмите меня! Товарищи! Товарищи!
Никогда он не забудет этих минут. И как он потом рассказывал танкистам, кто он такой, а они не верили. И как он, вынув из ботинка партбилет, отдал его танкистам, и они смотрели на фотографию в билете, потом на него – и снова не верили.
Но потом все же поверили и взяли его в танк. Тут он стал рассказывать о подозрительных окруженцах – надо взять того, который еще жив, но танкист только обматерил его.
Позже Самарин узнает, что танки находились в разведке и заниматься еще и его окруженцами не могли.
Самарин, как приказал танкист, лег на горячее, пахнущее горелым маслом днище, засунул голову под сиденье водителя.
Что затем происходило с танками – Самарин не знал. Оглохший от грохота, одуревший от гари и дикой непрерывной тряски, он ощущал такое счастье, что ему хотелось плакать.
Спустя какое-то время тряска вдруг прекратилась и наступила тишина. Кто-то дергал его за ногу:
– Жив? Вылезай!
Когда он спрыгнул с танка на землю, ноги не удержали его, и он упал, больно ударившись головой о гусеницу. Сам не смог встать. Его подняли и повели куда-то.
Потом он узнает, что из разведки вернулся только один танк, его танк. Опять везение. И он будет нещадно ругать себя за то, что не узнал имен своих спасителей. Когда спохватился, этого уже нельзя было выяснить…
В штабе, где он оказался, его сразу же передали в особый отдел, так что пожилой окруженец о порядках в нашей армии был информирован неплохо.
С этого и начался допрос – Самарин рассказал об окруженцах. Особист все записал.
– Я просил танкистов взять хотя бы живого, но…
– Это ни к чему, – не дослушал особист. – С такими ранениями и молодой наверняка уже покойник, да и не до них сейчас. Расскажите-ка лучше о себе.
Самарин стал рассказывать. Особист слушал его вроде невнимательно, но, когда он стал задавать вопросы, Виталий понял, что свой хлеб особист ест не зря – Самарину стоило немалых усилий, чтобы не запутаться в ответах.
Допрос, однако, вскоре прервался – в штабе была объявлена боевая тревога.
Как известно, контрудары 20-й армии большого успеха не принесли. Поначалу вражеские войска, не ожидавшие таких сильных контрударов, начали отходить от Орши, но затем немецкое командование, располагавшее значительно превосходящими силами, организовало активную оборону и начало маневр в обход 20-й армии, стремясь взять ее в кольцо.