Колдун приносил музыканту вино и сидел с ним на скамейке, болтая ногами. Однажды вечером он не нашел старика и понял, что пауки добрались до него и в парке. Это Колдуна не особенно удивило, ведь тогда система ПВО еще не была толком отлажена и над городом то и дело проносились летюги и змееносцы. Если в небе парят летюги, почему бы в парке не оказаться паукам-людоедам? А когда Колдун понял, что старик имел в виду, было уже поздно: он сам превратился в паука. Вот и сейчас по-паучьи терпеливо Колдун плел сеть.
Уже на второй день их заключения у цвергов – по крайней мере Хантер утверждал, что это второй день, – стало ясно, что кормить узников подземные твари не намерены. Хорошо хоть не пришлось томиться жаждой. В переплетении лиан-ветвей нашлось что-то вроде чаши, куда регулярно поступал прозрачный сладковатый сок. У Хантера от сока начался понос, а Колдуна тошнило, но пить все равно приходилось.
– Да все ясно, – проскрипел охотник после очередного приступа, держась за живот.
Растение – а их клетка несомненно была растением, живым и крайне себе на уме – с энтузиазмом потребляло фекалии, так что хотя бы эта нота не включилась в симфонию здешней парфюмерной.
– Твари целиком нас жрать собрались, – выложил свои умозаключения Хантер, – а наше дерьмо им к чему. Вот прочистит нас, тогда и сожрут. Стерильными, как новорожденных крысят.
– Вы когда-нибудь ели новорожденных крысят, Хантер? – осведомился Колдун.
– Нет, упаси боже!
– А я ел.
Лесной рейнджер поднял еще более похудевшее лицо, на котором резко прорезались вертикальные, рассекающие щеки морщины, и едко спросил:
– Живьем, надеюсь?
Это было первое на памяти Колдуна проявление иронии из уст охотника, так что Хантеру подземный климат и своеобразная диета явно пошли на пользу. О Колдуне подобного сказать было нельзя. Он никогда не отличался крепким здоровьем, а от воздуха подземелья, стылого и насыщенного запахом плесени, его легкие хрипели, как старая фисгармония.
И еще он начал кашлять. В выходящей с кашлем мокроте была кровь. Следовало спешить, тем более что Праздник Обновления ожидался со дня на день.
Маленькая цвергиня часто их навещала. Она часами просиживала на корточках перед клеткой и не моргая смотрела на пленников. Теперь Колдун знал, что девчонку зовут Сиби. Он тоже сидел неподвижно и смотрел на тюремщицу. Хантер в это время метался по клетке и пытался выломать прутья или изрыгал проклятия вперемежку с угрозами, что изрядно раздражало Колдуна. Охотник, в свою очередь, был не в восторге от занятий напарника. Когда они оставались наедине, Хантер пытался хранить холодное молчание, но в конце концов взорвался:
– Ты чего пялишься на эту уродину как на голую училку в душе?
– Интересное у вас, Хантер, было детство.
– Да уж поинтересней твоего.
– Отвечая на ваш вопрос – я пытаюсь