– На, секомое.
Каламбур явился сам собою, внезапно и заставил Клима рассмеяться, а Борис, неестественно всхрапнув, широко размахнувшись, ударил его по щеке, раз, два, а затем пинком сбил его с ног и стремглав убежал, дико воя на бегу.
Клим тоже кричал, плакал, грозил кулаками, сестры Сомовы уговаривали его, а Лидия прыгала перед ним и, задыхаясь, говорила:
– Как ты смел? Ты – подлый, ты божился. Ах, я тоже подлая…
Она убежала. Сомовы отвели Клима в кухню, чтобы смыть кровь с его разбитого лица; сердито сдвинув брови, вошла Вера Петровна, но тотчас же испуганно крикнула:
– Боже мой, что такое у тебя? Глаз – цел?
Быстро вымыв лицо сына, она отвела его в комнату, раздела, уложила в постель и, закрыв опухший глаз его компрессом, села на стул, внушительно говоря:
– Дразнить обиженного – это не похоже на тебя. Нужно быть великодушным.
Чувствуя, что все враждебны ему, все на стороне Бориса, Клим пробормотал:
– А ты говорила – не надо, что это – глупость.
– Что – глупость?
– Великодушие. Говорила. Я ведь помню.
Наклонясь к нему, строго глядя в его правый, открытый глаз, мать сказала:
– Ты не должен думать, что понимаешь все, что говорят взрослые…
Клим заплакал, жалуясь:
– Меня никто не любит.
– Это – глупо, милый. Это глупо, – повторила она и задумалась, гладя его щеку легкой, душистой рукой. Клим замолчал, ожидая, что она скажет: «Я люблю тебя», – но она не успела сделать этого, пришел Варавка, держа себя за бороду, сел на постель, шутливо говоря:
– Зачем же вы деретесь, свирепые испанцы?
Но, хотя он говорил шутя, глаза его были грустны, беспокойно мигали, холеная борода измята. Он очень старался развеселить Клима, читал тоненьким голосом стишки:
Драмы, дамы, храмы, рамы,
Муравьи, гиппопотамы,
Соловьи и сундуки –
Пустяки все, пустяки.
Мать улыбалась, глядя на него, но и ее глаза были печальны. Наконец, засунув руку под одеяло, Варавка стал щекотать пятки и подошвы Клима, заставил его рассмеяться и тотчас ушел вместе с матерью.
А на другой день вечером они устроили пышный праздник примирения – чай с пирожными, с конфектами, музыкой и танцами. Перед началом торжества они заставили Клима и Бориса поцеловаться, но Борис, целуя, крепко сжал зубы и закрыл глаза, а Клим почувствовал желание укусить его. Потом Климу предложили прочитать стихи Некрасова «Рубка леса», а хорошенькая подруга Лидии Алина Телепнева сама вызвалась читать, отошла к роялю и, восторженно закатив глаза, стала рассказывать вполголоса:
Люди