Из моего рта вышел воздух, издавая звук, схожий с писком придавленного жопой сбежавшего из клетки хомяка. Примерно так я себя и чувствовал. И вот хозяйка наконец нашла своего маленького питомца.
– ТРАЙЛ!!! – взорвалось существо и сделало шаг в мою сторону.
А я-то уж думал, что папа-Вождь тут всех страшнее и сильнее. Я сжал голову в плечи, приготовившись лишиться моральной девственности и еще пары зубов.
Но удара не последовало. Вместо этого гора мяса обняла меня своими ручищами.
– Трайл жив? – буднично спросила «моя жена». – Я сказать детям – ихний отец умереть с честью!– Да я… – начал я, но что-то хрустнуло в спине. – О-о-о!
Так, стоп! Что за фигня происходит? У нас тут орда или матриархат? Я заключил свою женушку в ответные объятия. Мои руки еле-еле сомкнулись в замок на ее талии. Напряг всё тело.
– Щекотно, – хмыкнула жена. – Так любишь меня, ну?
Она сжала сильнее. Если я расслаблю тело, то кишки вылезут из ушей. Пришлось устроить мини турнир по самбо. И это существо не на поле боя, а детей воспитывает? Так, что?! Детей?!!
Страшное осознание пришло слишком поздно.
– У меня есть де… – не смог я договорить, почувствовав, как остатки воздуха покидают легкие через все имеющиеся в моем зеленом организме дыры.
– Осталось целых э-э-э семь, да, – хищно улыбнулась гора, сжимая меня еще крепче. – Потерять на войне только пятерых. Даже Обохуха воспитала тринадцать воинов. Осталось трое! Слышать, Трайл? Моя каста проигрывает Обохуха! Слишком мало умирать!
Ёбушки-воробушки, вот это материнский инстинкт! Вот это логика! Нарожать, чтобы быстрее отправить на смерть. В случае войны китайцам на заметку.
– И э-э-э, – не унималось ОНО, – говорят Обохуха одного сына сама убить. Подстроила все так, словно он в бою пал! А ты?! Ты взять и жить! Оу-у-у!
Я напряг все свои силы. Руки вдавились в «нежненькое» женское мясо.
– О-у-у-у, – томно выдохнула особь голосом Сильвестра Сталлоне. – Мне нравится…
О нет! Ей нравится? Я же убить ее хочу!
Кая все это время смотрела на нас со спокойной улыбкой. Ну да, ну да. Думает, милые бранятся – только тешатся. Спаси меня, курица нетасканная! Ебни скорее табуретом по голове этому чудовищу. Плесни кислотой в лицо. Не знаю, вколи лошадиный транквилизатор. Заколдуй! Спасите, умираю!!!
Силы стали покидать меня. В этом поединке любовников я проигрывал. И даже поменяться телами не могу или дезориентировать – жижи не хватает. Да и хватило бы – слишком палевно.
Из последних сил выгнув шею назад я вдарил женушке лбом по выпирающей челюсти. Лбом. По челюсти. При этом, скорее всего, сверкнуло в глазах только у меня.
Чудовище, слава Асмадею, выпустило меня из объятий и отступило на шаг. Качнуло головой, словно отгоняя назойливую муху.
– О-х-х, хорошо, – довольно скривилась она. – Вижу – скучал. На позор пойти ради меня.
«Сгинь, ебанутая», –